Уважаемые отдыхающие! - Маша Трауб

Ритка чуть дернула поводок. Алиса, зажмурившись, перепрыгнула и вцепилась в тумбу. Но Ритка дернула еще раз, и Алиса, не открывая глаз, снова прыгнула.

Когда Ритка доработала номер, Алиса поклонилась. Галя заплакала. Ей было жаль и Ритку, и Алису. Жаль девчонку с обручами и попугаем. Жаль себя. Но кто же знал, что так будет? Ритка точно не знала. Она же цирковая, в опилках родилась, ее родители цирковыми были. Отец гири бросал, мама – в балете. И Ритку сосватали еще до того, как она в школу пошла. За Арнольда, который был тоже своим, из династии дрессировщиков. Папа со слонами, мама – с голубями. Вот Ритка, тогда Марго, и вышла замуж за слонов и голубей. Но ни те ни другие ей не достались. Она оказалась вдовой в двадцать лет, через год после замужества – молодой муж умер от инфаркта. Марго знала, что от наркотиков. И потом понеслось. У свекра обнаружилась другая семья, у свекрови – роман с дрессировщиком тигров. Начались судебные тяжбы, в результате которых Марго ничего не досталось, лишь громкое имя. Она еще немного покочевала между родственниками, пока наконец не нашла себя в обезьянах. У нее был номер, полноценный. Четыре обезьяны. Марго работала, жила вроде бы спокойно. А потом ей все надоело. И родственники, и вся ее жизнь. Она забрала с собой Алису и уехала. Эта Алиса, нынешняя, новая. Всех обезьян Ритка называла Алисами. Они старели, теряли зрение, слух, умирали, не менялся только морской костюмчик. Каждую Алису Ритка любила. И на смену старой Алисе приходила новая.

После представления все гуляли по парку. Дети ловили ежей – их здесь всегда было много. Попадались и целые ежиные семьи. Дети вытаскивали ежат из кустов и не выпускали из рук, пока мама вдоволь не «нафоткает». Славик бегал кругами от переизбытка эмоций. Галя шла, а мальчик наматывал круги вокруг нее.

Сезон. На набережной не протолкнуться. Народ вышел на променад, как всегда, будто в последний раз. Женщины на каблуках, нарядные дети, мужчины в чистых майках. На пляжах по вечерам баклану некуда присесть – везде столики. Людям это нравится – есть на берегу. Днем они жрут под зонтиками на лежаках, вечером – за пластиковыми столами, ввернутыми в гальку. И верят, что их кормят настоящей барабулькой, с утра выловленной, а не замороженной. Дамочкам пледы предлагают. Народ валит – жрать, бухать. Странно, что еще не додумались на ночь ставить лежаки, чтобы отдыхающие могли совокупляться поближе к воде. Раньше-то все по старинке было, на камнях, потом вся задница синяя. Или уже додумались?

Торгашей прибавилось. А вот распространенный аттракцион – измерить свой вес с помощью старых весов с гирьками – исчез. Как и весы с гирьками. У Надежды Валентиновны отбоя от клиентов не было. Она, в белом медицинском халате и в аккуратном колпаке, стояла напротив туалета. И так гирьками орудовала, что весы всякий раз то что надо показывали. Надежда Валентиновна была гением взвешивания. У нее даже постоянные клиенты имелись – она гирьку сдвинет, и женщина уже счастлива – сегодня на двести граммов меньше. А завтра еще меньше будет – уж Надежда Валентиновна постарается. Ей все верили. Как же не поверишь женщине, которую все зовут по имени-отчеству, да еще и в медицинском халате? Детям же она всегда привес обеспечивала. «Вот, на сто граммов поправился, молодец!» – радовалась Надежда Валентиновна, будто речь шла о ее собственном ребенке. Если ей попадалось дитя со второй степенью ожирения, Надежда Валентиновна радостно и даже искренне восклицала: «Боже, какой ребенок! Тьфу-тьфу, на тебя! Наконец нормальный вес, тот, который должен быть у ребенка!» Мамаша немедленно начинала улыбаться и радоваться. «Да, нынешние мамаши совсем с ума посходили. Сами худеют, да еще детей на диету сажают! А потом удивляются, откуда анорексия? Оттуда!» И мамаша уходила счастливая – ведь Надежда Валентиновна знала слово «анорексия». Значит, точно разбирается.

Впрочем, если на весы ставили девочку-худышку, Надежда Валентиновна приходила в не меньший восторг. «Какая мамочка – молодец! Большой молодец! Не раскормила. А то раскормят, не думая, что ребенок страдает. Да ему дышать с таким весом тяжело, не то что ходить! Сами едят без конца и в детей впихивают! Как же мне нравятся такие дети – поджарые, худые! Идеальный вес! Не доедает? Да прекрасная у вас девочка! Балерина! Наверное, в маму!» И обеспокоенная недовесом мамаша снова была счастлива – ведь ее сравнили с балериной. «А вы знаете, какой вес у балерин? От роста – минус сто двадцать! И вы еще жалуетесь, что ребенок худой? Да вы радоваться должны, от счастья прыгать! Смотрите, ни жиринки! Модель растет!» – закрепляла эффект Надежда Валентиновна.

– Мне бы похудеть, – жаловалась тихо мамаша.

– Так у нас от одного воздуха все худеют! – заверяла Надежда Валентиновна. – Приходите завтра, я вас взвешу, сами убедитесь.

И на следующий день весы показывали на двести граммов меньше.

– Ну, что я вам говорила! А завтра еще меньше будет! – обещала Надежда Валентиновна.

Надо ли говорить, что к ее весам выстраивалась очередь.

Весы Надежды Валентиновны считались самыми точными на всей набережной. А сама она еще и советовала – какую травку купить и попить, как нервы успокоить и мужскую силу мужу прибавить. Чем кишечник очистить, чтобы навсегда. Как побыстрее похудеть или, наоборот, как побыстрее набрать. Травки советовала покупать непременно у бабы Мани.

– Баба Маня сама ходит, сама лаванду собирает, сборы делает. У этих не берите – они сами не знают, что в пакеты сыплют, – шептала доверительно Надежда Валентиновна.

От весов все переходили к бабе Мане, которая стояла чуть поодаль. И надо же – травки действовали. Что ни день – так минус сто граммов, а иногда и все триста. Если нужен плюс, то был и плюс. Надежда Валентиновна клиентов помнила в лицо и по обхвату талии, который умела определять на глаз. А баба Маня, в свою очередь, велела всем покупательницам к Надежде Валентиновне сначала сходить, взвеситься. Чтобы баба Маня могла верно рассчитать дозировку – кому одну ложку травы, кому две. Тут ведь от веса много зависит. Баба Маня, конечно же, никуда за травами не ходила – товар ей поставляли. Но работала аккуратно, ответственно. И вид имела соответствующий – чистенькая милая старушка в платочке. Поджарая, будто и вправду всю жизнь по горам за травами бегала.

Так они работали в связке много лет, пока баба Маня не умерла. Местные дельцы пытались найти замену – чуть ли не кастинг бабулек провели. Нашли вроде бы похожую на бабу Маню. Но все было не так. Бабулю звали другим именем, но ей велели называться бабой Маней. Даже это не помогло. У новой старушки торговля не заладилась – как-то она не убеждала, не внушала. Да еще напасть свалилась – весы электрические эти. Даже в санаториях-профилакториях новые весы появились. Показывают все до граммов. Тут уже и Надежда Валентиновна с гирьками ненужной стала. Написали новое объявление: «Проверь свой точный вес прямо сейчас». Весы электрические на асфальт плюхнули, а что толку? Это же не аттракцион получается, а как дома в ванной.

Надежде Валентиновне пришлось сменить сферу деятельности – она стала работать при туалете. Вход – пятнадцать рублей. Раньше было десять. А что делать? Все дорожает. Фрукты вон золотыми стали. Надежда Валентиновна сидела за столом, перед ней стояло чайное блюдце, покоцанное, с трещинами. Она собирала монетки и выдавала бумагу отмотать, а желающим руки помыть – мыло. Некогда милая, добрая Надежда Валентиновна, повелительница гирек и фея весов, с полувзгляда чувствовавшая клиента и умевшая сделать ему приятно, быстро вошла в новый образ. Сидя за грязным пластмассовым столом напротив дверей туалета, она гаркала и хамила. «Куда мотаешь столько?», «Почему туалет грязный? Нормальный туалет. Не нравится, иди ссы в другое место! Чё ты там рассиживаешься? К себе иди, там и сиди!».