Сентиментальные агенты в Империи Волиен - Дорис Лессинг

Спаскок недоверчиво, ошарашенно и недоуменно смотрел на Грайса, который листал горы бумаг, как бы в поисках какой-то спрятанной в них истины, ускользнувшей от его внимания.

— Грайс, — прошипел Спаскок, — неужели ты хочешь продолжать это… этот…

— Фарс, — услужливо подсказал Кролгул.

— Конечно, хочу, — ответил Грайс.

— Ты что, не понимаешь, что навлекаешь дурную славу на судебные порядки Волиена?

— Нет, нет, нет! — закричал Инсент. — Наоборот, он задает вопросы, которые давно пора задать! — Теперь парень торчал рядом с Грайсом, его большие пылкие черные глаза предлагали Грайсу полную поддержку.

— Но ведь не тут же, — простонал Спаскок.

— В моих словах все логично, — заявил Грайс. — Назови мне хоть один мой постулат, который нелогичен.

Тут Инсент все-таки взглянул на меня с сомнением — вспомнил, как часто я ему говорил, что если в разговоре мелькает это слово, пора насторожиться. Я неодобрительно покачал головой, и Инсент опустился на ближайший стул, обхватив голову руками.

Кролгул улыбался мне. Интересно, что в такие минуты этот наш старинный враг как будто считает себя чуть ли не нашим союзником.

— Вот тут я прочел, что пункт Третий «Обвинения» — это полное, основательное осуждение всей системы образования Волиена, — заметил Спаскок. — Так?

— Пожалуй, в итоге к этому он и сводится, — согласился Грайс. — Надо сказать, чтобы принесли соответствующие книги.

— Это будет следующая партия твоих свидетелей, да? Но мы еще не покончили с пунктом Вторым «Обвинения».

Эти двое препирались ворчливо, вполне по-дружески, и интонации были типичны для их взаимоотношений. Наконец в помещение вошла группа серьезных, даже страдающих людей. Это были присяжные, и стало ясно, что совещание их сблизило: они стояли рядом, как бы поддерживая друг друга, и мы поняли, что любой из них готов говорить от лица остальных. Но заговорила все же Аритамея, не сделав шага вперед и никак не отделив себя от товарищей.

— Судья, — обратилась она к Спаскоку, — мы тут все обсудили, и нам стало ясно вот что: поднят очень серьезный вопрос.

— Да что вы? — застонал Спаскок. — Значит, вы пришли к такому выводу, я правильно понял?

— Да, милый, именно так. И мы собираемся критиковать то, как велся этот суд с самого начала. К иску было проявлено недостаточно серьезное отношение.

— То есть ка-а-ак? — заскрипел стул под Спаскоком. И, обернувшись к Грайсу, Спаскок вопросил: — Вы, обвинитель, вы тоже недовольны ведением этого суда?

— Я рад, — наигранно сказал Грайс, — что присяжные признают важность поднятой мной проблемы.

— Я не сказала, что мы во всем согласны с вами, губернатор Грайс. Нет, мы думаем немного по-другому. Но есть смысл в том, что вы говорите. Мы все так считаем — правда? — И Аритамея обвела взглядом своих коллег, которые немедленно поддержали ее — кивками, улыбками, а также прикосновениями и пожатием руки. — Да. Мы все согласны. Мы потрясены, судья, потому что нам не говорили того, что мы должны знать. И мы благодарны губернатору Грайсу за то, что он поднял этот вопрос. Но кое-что нам не совсем понятно, так сказать… — И тут она улыбнулась доброжелательно, по-матерински, всему суду. — Вот почему мы не можем подойти вплотную к решению проблемы. Дело в том, что мы чувствуем: здесь что-то не так. Как бы это выразить?..

— Я или прав, или нет, — сказал Грайс, встав и выпрямившись перед ними, как перед расстрельным батальоном, как будто на карту была поставлена сама его жизнь. — Или хорош, или плох.

— Вы или со мной, или против меня, — подсказал Кролгул.

— Логика, — промычал бедный Инсент, который, все еще не опомнившись, съежился на своем месте.

— Вот именно, милый, вот именно. Мы чувствуем: в вашей логике присутствует нечто глупое, но пока не можем сообразить, что именно. Потому что когда мы тут сидим, обдумываем и вспоминаем слова губернатора, нам кажется, что он прав. А потом кто-то из нас говорит «Но во всем этом ощущается какая-то глупость…»

Страдалец Грайс кротко отвернулся от нее, от присяжных, от судьи — от всех.

— Таким образом, мы просим вот чего — отложить судебное заседание. Мы сперва прочитаем эти книги, а потом вынесем свой вердикт.

— Добрая женщина, но не можете же вы всерьез это предлагать!

— Почему нет, судья? Разве эти книги были доставлены в суд не в качестве материалов следствия?

— В этом есть логика, — с улыбкой выдохнул Кролгул.

— Потому что, если они являются материалами следствия, и если мы должны разобраться с доказательством, мы имеем право…

— О да, да, да, отлично, — сказал Спаскок. — Отведите присяжных в отдельную комнату, снабдите их книгами, накормите их и предоставьте все, что положено.

— Спасибо, судья.

— О, да не за что. У всех у нас уйма времени. Вы вообще-то слышали утренние новости? — И он бросил злобный взгляд на Аритамею.

— Если вы хотите сказать, что в связи с введением в стране чрезвычайного положения это дело следовало бы отложить до лучших времен, мы согласимся, но раз уж вы разрешили представить иск на рассмотрение, значит, вы должны разрешить довести его до конца.

— Логично. Раз уж — значит, — со смехом заметил Кролгул.

— Следовательно, — заключил Спаскок. — И, — пробормотал он огорченно, как бы про себя, — предполагаю, что этот иск уже сыграл свою роль.

— Какую? — требовательно вопросил Грайс, глядя ему прямо в лицо.

— Ту самую — окончательно заставил нашу бедную планету казаться более нелепой и безнадежной, чем она есть. Тебе, что ли, в голову не приходит, Грайс, что есть такие слои общества, которые не упустят возможности… ах, да о чем говорить! Заседание откладывается на срок, пока эти двадцать или сколько их там присяжных не прочтут — сколько там у них? — сто пятьдесят как минимум — ученых томов.

И он буквально выбежал из зала. Присяжные удалились в сопровождении трех служащих суда, которые катили столик на колесиках, загруженный книгами.

Так закончилось последнее судебное дело, представленное к слушаниям на Волиене при старых порядках.

Клорати Джохору, с Волиендесты

Столько событий произошло за короткое время!

Как будет написано в учебниках истории, Сириус вторгся в пределы территории государства Волиен в тот самый день, когда было отложено заседание суда.

На Сириусе бушует борьба за власть. Партия Сомневающихся, недавно изгнанных оттуда, вернулась и сумела расколоть Центр по вопросу — вторгаться на Волиен или нет. Но этот вопрос был частным, а главное — Сомневающиеся одержали победу по принципиальной проблеме: «Предлагаем прекратить впредь всяческие захваты территорий, пока не узнаем от Канопуса, как действовать в соответствии с Замыслом; пока мы не узнаем, какова цель нашего существования».