Варяги. Надломленный крест - Влад Поляков

– Один их левый полк целиком перебит, а в нем, по словам вот этого, – яростный взгляд в сторону пленника, – двенадцать тысяч было. И по полю их много набросано, Магнус и Всеволод на местах не стояли. И там, ну где Карнаухий погулял, тоже, я чую, много. Считать надо.

Надо, кто же спорит. В любом случае, врага положили поболее, чем своих потеряли. Хотя да, имперцы пострадали не так чтобы сильно, большая часть потерь на поляков пришлась. Впрочем, как и у нас, чего тут скрывать.

Ладно, это все потом, сейчас меня пленник интересует. И не только меня. Вот, сестрицы-затейницы уже обсуждают друг с другом те методы, которыми хорошо поляка к задушевной беседе принудить. В своей привычной манере, конечно, от которой уши в трубочку могут свернуться.

– Видный мужчина, – плотоядно облизывая губы, протянула Софья. – Жаль даже его каленым железом…

– Почему же каленым железом, сестренка? Дерево тоже годится. Хоть щепу под ногти, хоть кол… в иное место.

– И все же…

– Жаль тело портить.

– Может, мы его… то есть с ним…

– Позабавимся?

– Да!

Оттар тоскливо смотрел куда-то вдаль, понимая, зато жрицы начали излюбленное действо. Меня подобное забавляло.

Ну а хирдманов охраны Одинец подбирались, помимо проявляющих нужные боевые качества, еще и умеющих скрывать эмоции. Да и закрытые шлемы тоже того, способствовали.

– У меня та-акие травки есть, – всплеснула руками Елена, словно только-только о них вспомнившая. Не знал бы, так поверил. Но я эту язву знаю. – От них мужчины стра-анными становятся! На всех бросаться начинают, а порой и на все.

– Бросаться это значит…

– Да, сестренка, не для того, чтобы лишить жизни. Совсем для другого.

– На всех, на всех? Ой! – в притворном испуге прикрыла рот ладошкой Софья. – И не на девушек тоже?

– Это смотря сколько настоя выпить… Если много, то как дикий печенег, даже на кобыл бросаться будет.

– Тогда давай его…

– Напоим…

– Да побольше!

– А может пожалеем?

– То есть железом, да каленым?

– Ну да… Но это все…

– Как решит…

– Наш конунг.

То ли плакать, то ли смеяться. А вот пленнику точно не до смеха. Думаю, что он ожидал каких угодно привычных ему угроз. То же каленое железо, посадка голым задом на муравейник, но никак не устроенный сестричками с богатой и малость извращенной фантазией вынос мозга… И ведь их шуточки не совсем фантастичны. Могут и такое устроить, нужные травки у них и впрямь присутствуют. Поэтому я предупредил поляка:

– Они это непременно сделают, пан Квасинский. Их… назовем это все же шутками, порой донельзя замысловаты и необычны. И поверьте, в самом скором времени вы просто взмолитесь даже не о пощаде. О том, чтобы вас отдали обычному, привычному и кажущемуся к тому времени милым и родным заплечных дел мастеру с его крючьями, клещами и щипцами.

Судя по бледному виду поляка, в такое он поверил. А поверив, стал ощущать себя совсем нехорошо и тоскливо. Да и в любом случае, дальнейшее бытие как-то не предвещало ничего хорошего, помимо смерти. Только вот путь к ней мог быть быстрым или… замысловатым. Даже чересчур замысловатым. Вот он и процедил:

– Спрашивайте… Я отвечу, но на что смогу.

– Сможешь, мил человек. Иначе… вот этим двум милашкам отдам в пожизненное использование. Они найдут, что с тобой такое сделать, – понаблюдав за гримасой, исказившей лицо поляка, я усмехнулся. – Но можно этого и избежать. Итак, начнем разговор с вашего рассказа о том, что там у вас такое приключилось, что вы и германцы рассорились?

В ответ последовало довольно пространное объяснение, в котором поляк не позабыл как следует вымазать грязью имперцев и возвести на пьедестал как князя Мешко Пяста, так и всех его приближенных. Ожидаемо, но я-то «продукт XXI века», а значит, привык читать между строк. Польский гонор и их презрение к противнику – вот ключевой фактор всего случившегося. И он как нельзя более кстати сыграл нам на руку. Позволил, так сказать, вырвать победу относительно малой кровью. Относительно, потому как потери были, как по мне, весьма велики.

Прояснив один интересующий меня нюанс, я не стал останавливаться и задал вопрос, связанный не с прошедшим, а с будущим.

– Что теперь будет делать твой князь?

– Он мне не говорил, – проворчал поляк, буравя глазами землю у себя под ногами.

– Ладно, спросим иначе… – жестом я остановил Оттара, вознамерившегося хорошенько стукнуть увиливающего от ответа пленника. – Пойдет ли Мешко Пяст с нами на мировую, уступив все Поморье и выплатив дань?

– Никогда! Ни он сам этого не сделает, ни мы ему не позволим… Это невозможно!

– Ну, ты-то уже ничего позволять и не позволять, будучи у меня в плену, не можешь…

Произнеся это, я всерьез призадумался. Реакция поляка из числа верхушки польского княжества была предсказуемая, но вместе с тем яркая и не оставляющая сомнений. Официально признавать потерю Поморья да еще платить дань нам, язычникам, по их мнению, дикарям – нет, на это они, с их гонором, не пойдут.

– После случившегося пойдет ли Мешко на поклон к императору?

– Лучше к нему, чем к вам! – яростно сверкнул глазами поляк. – Все равно вас, язычников, на колени поставим!

– Вот они, верные псы Святого Престола, – обращаясь к Оттару и жрицам, сказал я. – Вроде бы одной с нами крови, но дух уже совсем другой. Обманка… На взгляд такие же, а нутро чужое. И быстро чужим стало.

– Почему?

Это Оттара вопрос. Софья с Еленой же куда глубже этого довольно прямолинейного варяга смотрят, им объяснять точно не требуется. А вот Оттару надобно кое-что уяснить.

– Они считают себя первыми из людей славянской крови, кто принял истинную веру от того, кто в Риме сидит, на Святом Престоле. Их словно бы «объявили» лучшими среди народов их крови. Отныне ему подобные уже не вернутся обратно. Для них лучше быть слугами Рима, но ощущать себя избранными среди славян, чем вернуться к исконным богам. Тем богам, для которых все родственной с нами крови – одинаково близкие сыны и дочери.

Никакого обмана. Слишком хорошо я помнил, чем именно на протяжении долгих веков была Польша. Верные и истово преданные слуги Рима, которые очень быстро стали ненавидеть и презирать всех остальных славян, вполне серьезно считая себя выше других по причине… усердного прислуживания Риму. И это невзирая на то, что ни к чему хорошему оно их сроду не приводило. Однако… велика тайна сие есть. Вот и не хочется мне в этом копаться. Смысла не вижу – и все тут.

– Похоже, что повоевать нам с Мешко еще придется, – развел я руками, демонстрируя, что это даже не мое личное желание, а скорее стечение обстоятельств. – Хотя уже не одним нам, а еще и венедам, которые вот-вот подойти должны. Не успели на главную битву, так пусть хоть успех развить помогают.