Разведчики и шпионы - Станислав Зигуненко

Он стал давать Рут разовые задания и использовал ее квартиру для встреч со своими людьми. Рут поначалу считала, что работает на Коминтерн, а затем Зорге объявил ей, что теперь она работает на разведку Генерального штаба Красной Армии.

«Для меня это в сущности ничего не меняло», – отреагировала Рут.

Серьезнее было другое. Рут вскоре родила ребенка и теперь большую часть времени была вынуждена отдавать ему. Но на ее квартире по-прежнему происходили конспиративные встречи, а Зорге стал постепенно учить Рут азам разведывательной работы. Как выуживать в разговоре с людьми нужные сведения, как вести себя, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Он же посоветовал Рут не выказывать больше публично своих политических взглядов и вообще побольше слушать, чем говорить.

Все это происходило за спиной Рольфа, который поначалу и не догадывался, что днем, когда он на работе, их квартира используется в качестве явочной. А когда узнал, потребовал, чтобы Рут целиком сосредоточилась на воспитании ребенка. Они крепко поругались, их брак дал трещину. И хотя Рольф вскоре попросил прощения, больше не препятствовал занятиям Рут, прежняя теплота и любовь в отношения между супругами уже не вернулись.

Тем временем Рут по заданию Зорге стала навещать раненых китайских солдат в госпиталях. И с помощью переводчика в разговорах с ранеными получала необходимую Зорге информацию, касавшуюся состояния 19-й китайской армии.

Последним заданием, которое Рут выполнила для Зорге, стала беседа с Сун Цинлин, вдовой Сун Ятсена.

Вскоре Рихард Зорге простым телефонным звонком навсегда распрощался с Рут. Наступила новая пора ее жизни – она получила приглашение приехать на учебу в Москву примерно на полгода.

Сына Мишу ей брать с собой не разрешили: он не должен был знать русского языка. Тогда Рут из Шанхая поехала сначала в Прагу, где оставила сына родителям Рольфа, а уж затем в Москву.

Ее привезли в управление Генштаба на Арбат. С ней беседовали два офицера, предложившие называть ее Соней. Этот псевдоним ей понравился, и она согласилась.

Офицеры в конце беседы предложили Рут путевку в санаторий. Отдохнув, она приступила к занятиям в разведшколе, где в основном она осваивала радиодело.

После окончания учебы Рут было предложено отправиться в Мукден с одним немецким товарищем в качестве его жены. Однако у Рут были возражения: в Шанхае ее все знали как жену Рольфа, и многие из ее знакомых могли увидеть ее в Мукдене и заподозрить неладное.

На том беседа и закончилась.

К проблеме вернулись несколько дней спустя, сообщив Рут, что ее мнение учтено и она будет жить в Мукдене по старому паспорту. А вот идея о замужестве отпала к глубокому сожалению товарища, который с ней должен был ехать.

Вскоре Рут познакомилась и с будущим партнером, кандидатом в неудавшиеся мужья. Им оказался Эрнст, выходец из рабочего класса, моряк. Они сразу нашли общий язык. Эрнст прекрасно разбирался в технике и вообще был человеком основательным, солидным, хотя и несколько неотесанным. Особенно обрадовало Рут то, что он не возражал против того, чтобы она взяла с собой ребенка.

Отправились в путь на итальянском пароходе из Триеста. «На пароходе я разгуливала в белом платье без рукавов и вместе с Эрнстом плавала в бассейне, а длительное путешествие с его теплыми днями и ясными ночами создавало атмосферу, которой трудно было противостоять, – признается Рут. – Мне было двадцать четыре года, Эрнсту двадцать семь… Я далеко не была уверена, что желаю лишь «товарищеских отношений» между нами…»

Конечно, случилось то, что должно было случиться, – дружеские отношения перешли в любовные. К счастью, Рольф с достоинством принял появление Рут с ее новым спутником. Он высказал лишь одно пожелание: сохранить сына и хотя бы видимость семьи.

Далее начались рабочие будни. Рольф помог отправить в Мукден оперативный багаж. Особенно много возни оказалось с тяжелым трансформатором для передатчика. Его с трудом удалось запрятать внутрь кресла…

Деятельность самой Рут в Мукдене началась вот с чего. Ей было указано место для встречи с одним из партизанских руководителей – его звали Ли; это оказался вход на кладбище в одном из отдаленных уголков города. Там-то и днем было неуютно, а уж ночью и подавно. Тем более, что ни в назначенный вечер, ни в следующий Ли так не появился.

Пришлось докладывать в Центр о неудаче.

Правда, впоследствии выяснилось, что вины Рут в том нет: Ли попросту испугался опасности полученного им задания, и вообще отказался сотрудничать. Пришлось налаживать связи с другими людьми.

Рут передавала полученную информацию с помощью передатчика, собранного из подручных материалов, – так его легче было замаскировать. Однако скорость и дальность передачи была небольшой, и все время существовала опасность пеленгации, так что наивная хитрость вряд ли помогла.

Помимо связи разведчики обеспечивали партизан взрывчаткой. С этой целью они покупали в магазинах различные химические реактивы. Одного килограмма аммониума нитрата с добавлением сахара и алюминиевого порошка было достаточно, чтобы приготовить мину. Покупали также серу, соляную кислоту и прочие химикалии. Транспортировка и передача всего этого партизанам была опять-таки непростым делом. Ведь жить в Мукдене приходилось в условиях непрерывной слежки, которую осуществляла за всеми иностранцами местная полиция. Любую квартиру могли подвергнуть внезапному обыску.

В общем, вероятность провала была весьма велика. И она еще повысилась, когда в апреле 1935 года не вышел на связь Фэн – один из агентов Рут. Вскоре стало известно, что он арестован и при нем нашли взрывчатку.

К счастью, Фэн никого не выдал даже под пытками и умер геройски. Тем не менее, из Центра пришел приказ о срочном перебазировании в Пекин. Эрнст вмонтировал детали разобранного передатчика в обычный радиоприемник и старый граммофон. Но на границе приемник задержали. Пришлось поскандалить, обратиться в таможенное управление, где, наконец, выяснилось, что запрещение о провозе радиоаппаратуры на иностранцев не распространяется.

В Пекине передатчик вновь собрали. Но когда Рут ночью воткнула вилку в розетку, весь отель, где она остановилась, погрузился в темноту. К счастью, никто не догадался, что короткое замыкание произошло по ее вине.

Пришлось перебираться в другое место, в пансионат. Два дня радировала из своей крохотной комнатки, но связаться с Эрнстом так и не смогла. Когда он приехал, его упреки были для нее оскорбительны.

В Пекине Рут поняла, что беременна, и решила ребенка сохранить. И Рольф, и Эрнст безуспешно пытались уговорить ее прервать беременность. Рут настояла на своем.

В конце концов, Рольф, хорошо зная, что ребенок от Эрнста, согласился юридически считать его своим, чтобы избежать ненужных вопросов. С таким решением, учитывая положение, согласился и Эрнст. Рут облегченно вздохнула – мужчины сами решили этот сложный вопрос. И уехала вместе с Рольфом сначала в Москву, а потом и Польшу.