Высшая проба. Недуг мой, свет мой - Вера Чиркова

Вскоре путники дружно жевали, и если Хирд постоянно косил невидящим взором в сторону жены, то она бдительно посматривала в сторону пустого кресла для рулевого.

– Ничего страшного, – успокоил отшельник, заметив ее взгляды, – мы летим над морем, и я поднял небесное судно повыше. А облака и тучи можно заметить заранее. Но сегодня хорошая погода, ураган утянул все тучки за собой.

– Тебя не пора подменить? – справилась магиня.

– Рано. Я хорошо отдохнул. Просто вчера был на редкость напряженный день. Мне пришлось облететь несколько хранилищ и забрать сообщения… потому и спешил во дворец, чтобы предупредить…

Магистр смолк, отставил чашку и вернулся на свой пост. Однако минуту погодя добавил:

– Меня искали. Но напарнику пришлось вернуться, на родине произошли тревожные события. Один из вулканов, считавшийся прочно уснувшим, вдруг пробудился и выбросил на ближайший городок тучу пепла. Как вы можете догадаться, все строения мы делаем по особым чертежам, добавляя прочные каменные нижние этажи, где держим запасы воды и еды. Кроме того, накрываем сверху мощными щитами, которые в случае опасности мигом усиливаются. Такими же закрыты площади, парки, дороги. Лишь благодаря этому Гийл не стал могилой полусотне тысяч жителей. Но смотреть на темные кучи пепла, высящиеся на месте нарядного, цветущего городка было страшно. Еще тяжелее было глядеть в испуганные глаза детей, которых родители, бросив все ценности, выводили и выносили в укрытые ангары по подземным ходам. Поэтому совет верховных магов постановил немедленно начинать эвакуацию. Первым делом уводили жителей и животных из горных районов, но таких там большинство. Небольшие рыбацкие деревушки, разбросанные по побережью, не могли всех уместить, хотя многие сразу устраивались на плавучих островах. За последние десять лет мои сородичи не только построили огромные суда, движимые ветром и магией, но и вырастили особые водные растения, на корнях которых созревают гроздья клубней, наполненных легким газом. И чем дольше они растут, тем гуще переплетаются молодыми побегами и выше поднимаются над водой. Мы намеревались перевезти на этих островках скот и припасы, а теперь они разместили там детей и стариков и укрыли в безопасных бухтах. Все остальные уводят и увозят население из самых дальних поселков, и к моему сожалению, это оказалось довольно трудной задачей. Старики и отшельники уходить не хотят, некоторые построили настоящие подземные крепости, собрали единомышленников и встречают спасателей весьма неласково.

– Они не понимают, что могут оказаться замурованными заживо? – изумилась Яна.

– Вроде понимают, – хмуро отозвался Энгор, – но не в силах отказаться от привычной жизни. От выстроенных по своему вкусу домов и башен, от любовно посаженных садов и цветников, от самого материка, ставшего нам родиной и много лет казавшегося лучшим местом в мире. Спорить с ними бесполезно, в ответ на каждый разумный довод они приводят два десятка аргументов и потому Совету пришлось принять несвойственный нам, но необходимый закон. Отряды спасателей получили право насильно забирать у упрямцев детей и женщин, и увозить на плавучие острова. Можете представить, какие бои им приходится выдерживать, ведь безумцы сражаются отчаянно, а поранить, или, того хуже, покалечить либо убить собратьев для нас абсолютно неприемлемо. Мы ценим каждого человека… и уважаем его право на выбор. Но лишь если он выбирает путь для себя. Дети, женщины и беспомощные старики находятся под защитой верховного совета.

– Но ведь дети наверняка страдают… – задумалась Яна, – когда их разлучают с родителями?

– А все мы еще больше страдаем, – жестковато парировал отшельник, – когда эти наивные малыши гибнут под грудами раскаленного пепла. И в попытке их спасти гибнут наши друзья и родичи, оставляя сиротами собственных детей. От всей души желаю, никому не испытать этой боли.

Помолчал, успокаиваясь, и мягче добавил:

– Я пытался когда-то спорить с таким упрямцем, и убедился, он просто не умеет просчитывать ситуацию заранее. Ему кажется, будто все слишком преувеличивают опасность, а на самом деле после пробуждения вулкана, если оно и произойдет, через некоторое время все вернется назад и можно будет следующие пятьсот лет жить спокойно. Вот только кучи пепла – не главная и не единственная беда. Отравляются или высыхают реки и озера, выгорают леса и пастбища. Животные за несколько суток начинают волноваться, а дикие покидают родные ареолы и бегут куда подальше. Иногда рядом с хищниками, из двух угроз выбирая ту, что пострашнее. А упрямец убежден, что он будет по-прежнему дышать тем же ароматом трав и пить хрустальную воду ручьев.

– А кто чаще спорит с решением совета, маги или бездарные? Хотя… у вас их, наверное, нет?

– Почему нет? – с видимым удовольствием сменил тему отшельник, – более половины. Ведь беглецы, покидая родину, прихватывали всех желающих. Родню, друзей, слуг и их родичей. И пока добирались до нового места, решили что особых прав в их новом государстве не будет ни у магов, ни у знати. Знати у нас вообще нет. Каждый человек сам зарабатывает себе уважение и имя. Это справедливее, чем хвастаться дедушкиными заслугами и снимать сливки с заработанной им славы.

Он вернулся в кресло рулевого и задумчиво уставился вдаль, пытаясь представить, что ждет его за горизонтом.

Яна тихонько взяла мужа за руку и увела в свою каюту, желая отвлечь от тревожных мыслей о потерянном зрении. Точно зная по опыту травницы, что Хирд не поверит никаким доводам, пока сам не увидит в зеркале свое отражение. Или её.

Отвлечь, разумеется удалось, но забыть про обещание магистра герцог так и не смог.

И чем ближе надвигался вечер, тем чаще порой замирал, забыв о чем говорил и бдительно прислушиваясь, не зовет ли его отшельник.

– Прости… свет мой, – шептал после виновато, – ничего не могу поделать. Так и подмывает сорвать эти щиты… проверить, на месте ли глаза. Мне ведь помнится…

Больше ничего пояснять не стал, но Яна и сама всё понимала и ни грана не обижалась. И волновалась почти наравне с любимым, тщательно это скрывая. Она тоже отлично помнила кровавые раны, в которые осторожно капала ничтожные крохи зелий.

Потому и объявила, что пора, когда позади них еще во всю ширь необъятного моря горел оранжевый закат.

Хирд сразу занервничал, заторопился… но у дверцы вдруг замер, обернулся и крепко прижал к себе жену.

– Свет мой… пообещай…

– Ничего обещать не буду, и не мечтай, – строго отказала она, – я люблю тебя, твой характер, твои принципы, твои руки и губы. И если вдруг ты будешь видеть немного слабее, чем прежде – мои чувства не станут ни на гран слабее.

– А если не немного?

– То попрошу подлечить твое зрение магов, к которым мы летим. Но во всех случаях никогда от тебя не откажусь. Никто другой мне просто не нужен.

Долгую минуту Хирд молчал, уткнувшись в короткие локоны на ее макушке, и лишь по успокаивающемуся биению его сердца герцогиня понимала, как сильно он волновался, начиная этот разговор.