Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

что моя ложь его оттолкнет.

Он улыбается в ответ.

– Как бы мне ни было неприятно сообщать тебе об этом, я не новичок в женских кисках и в том, что они испытывают, когда плачут по мне.

Я кривлю губы от отвращения.

– Насколько я знаю, большинство девушек плачут, потому что они расстроены. Возьми на вооружение.

Он усмехается.

– Именно это я и делаю, мышонок.

Затем он оттягивает мои стринги в сторону, обнажая перед ним мою киску и возбуждение, сверкающее внутри. Он бормочет себе под нос проклятия, а его глаза пожирают каждый кусочек меня. Еще один трепет моих губ заставляет меня закусить предательскую плоть.

Держа один палец в моих трусиках, он направляет другой рукой пистолет мне в лицо. Я сжимаюсь, зажмуриваю глаза и испуганно вскрикиваю.

– Расслабься, я просто хочу, чтобы ты пососала его.

На осмысление его слов у меня уходит несколько секунд. На понимание того, что он не нажал на курок, и я не умерла. Когда это происходит, мои глаза распахиваются, и я смотрю на него в недоумении.

– Какого хрена…

Он постукивает кончиком пистолета по моему рту, фактически прерывая меня. Мои слова рассеиваются, когда он проводит пистолетом по моим губам, словно красит их помадой.

– Соси, – приказывает он, его тон становится все решительнее и глубже.

Закрыв глаза от слез, я открываю рот и позволяю ему поместить пистолет между моих зубов. Я крепко сжимаю веки, водя языком по холодному металлу, кривясь от неприятного вкуса.

– Такая хорошая девочка, – говорит он, вытаскивая из моего рта пистолет, за ним тянется ниточка слюны, которая затем обрывается.

Мое тело замирает, когда я чувствую, как прохладный металл упирается в мой клитор. Я вздрагиваю от чужеродного прикосновения невероятно опасного оружия.

Меня охватывает чистейший ужас, и мне требуются все мои силы, чтобы не зарыдать. Пистолет у моей головы был гораздо менее пугающим, чем когда он между моих ног. Выстрел в голову означает мгновенную смерть, но это? Это будет медленно и болезненно. Мучительно.

Он наклоняется, достаточно близко, чтобы меня обдало его горячее дыхание. Я приподнимаюсь, чтобы лучше видеть, и он смотрит на меня сквозь длинные, густые ресницы, его разноцветные глаза сверкают от восторга. Когда я открываю рот, чтобы спросить, что он делает, он высовывает язык, и с его кончика на мою киску капает слюна.

– Слишком мокро никогда не бывает, правда, мышонок?

Он садится и обводит мой вход кончиком пистолета, скользя металлом по коже.

– О боже, пожалуйста, не делай… – на этот раз мои слова обрываются от ощущения того, как он погружает ствол в мои складочки. Всего лишь кончик, но и этого достаточно, чтобы заткнуть мне рот, позволяя вырваться лишь изумленному писку.

Он жестоко смеется.

– Ты даже звучишь как мышка.

Если бы я не была так скована, то бросилась бы на него. Я не могу отвести взгляда и просто смотрю, как он вводит в меня пистолет, и мои округлившиеся глаза с трудом воспринимают то, что я вижу. Что я чувствую.

Медленно он погружает пистолет в меня, извлекая одновременно и удовольствие, и боль. Я сжимаю челюсти, содрогаясь от его движений, но не испускаю ни звука. Я не доставлю ему такого удовольствия.

Он вводит оружие наполовину, после чего почти вынимает пистолет. Это дает мне передышку, прежде чем он полностью погружает в меня весь ствол. Я резко втягиваю воздух и откидываю голову назад, не имея больше сил на это смотреть.

Это очень, очень жутко. Непостижимо жутко.

Но когда ствол вытаскивается и снова погружается в меня, сквозь панику прорывается волна удовольствия.

– Хорошая девочка, – выдыхает он. – Раскройся пошире, детка, – рука, все еще удерживающая мои стринги сбоку, толкает мое бедро в сторону. Не задумываясь, я инстинктивно раздвигаю бедра еще больше.

Следует еще одна похвала, но я едва слышу ее за биением своего сердца.

– Я чувствую, какая тугая у тебя киска. Как она обхватывает мой ствол, когда я вынимаю его, – чертовски красиво.

Я закусываю губу, но этого оказывается недостаточно, чтобы сдержать следующий стон. Или следующий за ним. Я слышу всасывающие и хлюпающие звуки, пока он трахает меня своим пистолетом, и меня пронизывает чувство стыда.

Он почти пересиливает страх. Но ни то, ни другое не оказывается сильнее того удовольствия, которому вынуждено поддаться мое тело.

Он наклоняет пистолет и попадает в такую точку внутри меня, что мои глаза сами собой закрываются, а наружу вырывается несдержанный стон.

Он рычит в ответ, и моя спина выгибается, когда он продолжает делать это. Стринги становятся невероятно тесными, впиваясь в мою плоть, прежде чем они срываются с моего тела, и звук рвущейся ткани теряется в очередном моем крике.

Трусики летят в сторону, позволяя его руке сильно сдавить бедро.

Мое сердце подпрыгивает, когда он наклоняется надо мной, но он лишь сжимает зубы на внутренней стороне моего бедра. Я вскрикиваю от ощутимого укуса, но он быстро превращается в удовольствие, когда тень снова припадает к этому месту.

Его рот сосет мою кожу, а движения пистолета ускоряются, пока не появляются зачатки оргазма, зарождающегося в глубине моего живота.

– Пожалуйста, – умоляю я, но не знаю, о чем именно.

Он отрывает рот, чтобы снова прижаться ко мне – на этот раз ниже, но все еще далеко от моего центра.

Слишком далеко.

– Расскажи мне, чему ты научилась, Аделин, – требует он, глядя на меня снизу вверх, его рот влажно блестит. От этого взгляда мое сердце падает глубоко в живот, прямо туда, где в меня вонзается пистолет.

– Не кусать тебя за щеку? – дрожащим голосом предполагаю я.

В ответ он карающе кусает меня за бедро. Я вскрикиваю, ослепнув от боли. Он разжимает челюсти, позволяя боли перетечь в удовольствие. Когда он глубоко проталкивает в меня пистолет, он издает первобытный звук.

– Ты хочешь, чтобы я спросил еще раз?

Открываю рот, но ничего не могу ответить. Мое молчание позволяет мне расслышать его предупреждение громко и четко. Он взводит пистолет.

– Ладно, ладно, черт, – уступаю я в испуганной тишине. – Я научилась не позволять другим мужчинам трогать меня.

От этих слов у меня на глаза наворачиваются слезы. Потому что, произнося их вслух, я чувствую себя пойманной этим мужчиной.

– Кому единственному можно прикасаться к тебе, Аделин?

Я закрываю глаза, ненавидя ложь, которая вот-вот сорвется с моих губ так же, как слезы, вытекающие из моих глаз.

– Тебе, – шепчу я, и горький вкус этих слов забивает мне горло.

В моем теле бушует битва. Одна часть хочет, чтобы он заставил меня кончить,