Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд
Шрифт:
Интервал:
— Мисс Джонс, — сказал он, держа в руке пачкубумаг.
— Я предпочитаю — Алана Рей. Он улыбнулся.
— Прости за официальный тон, но нам нужно оформитькоммерческую сделку. — Он зашелестел бумагами, и воздух пошелрябью. — Ты единственная, кто до сих пор не поставил свою подпись. Может,у тебя проблемы с письменной речью?
— Лучшая в классе. Далеко обгоняла всех остальных.
— Ну и прекрасно. — Он вытащил толстуюавторучку. — Уверен, твоя подпись будет более разборчива, чем Захлера —или его матери, если уж на то пошло.
Барабанщик на сцене начал долгий пассаж, проверяя всю своюустановку. Звук фазировался и искажался, пока инженеры осуществляли своюнастройку. Несколько мгновений мы оба молчали.
Потом барабанная дробь смолкла, и Астор Михаэле разложил контрактына микшерном пульте.
— Итак?
Я смотрела на них, на эти тщательно подобранные, мелкимибуквами отпечатанные слова. Пока я читала контракт, он сплетался в моемсознании в клубок, пронумерованные параграфы с перекрестными ссылками обвивалидруг друга, словно тема фуги.
— Что-то не так?
— Меня беспокоит… этическая сторона подписания этогодокумента.
— Этическая сторона? — Он засмеялся. —Помилуй, Алана Рей! В этой группе четверо несовершеннолетних, двое из которыхне в своем уме. Минерва подписала свой контракт с отсрочкой на неделю. Крометого, у нас имеются простофиля и сексуально озабоченная распорядительница.Этическая сторона твоей подписи? Практически ты среди них единственная вздравом уме.
Мне не нравилось, как он говорит о других, но прежде я должнабыла объясниться.
— Меня беспокоит не собственная правомочность. Менябеспокоит сегодняшний вечер.
— Волнение перед выходом на сцену? — Его тонсмягчился. — Это связано с твоим состоянием?
Я покачала головой.
— Дело вообще не во мне. Что, если подписание этогоконтракта содержит в себе риск причинить вред другим людям? На языке закона этоназывается моральный риск.[57]
— Не улавливаю мысли.
Я подняла взгляд от россыпи слов на микшерном пульте и, вконце концов, посмотрела Астору Михаэле в глаза.
— Мне кажется, сегодня вечером может произойти что-тоочень опасное… из-за нас. Из-за того, кто такая Минерва.
— Ох! — Он удивленно уставился на меня. —Значит, ты… что-то видела?
— Только то, что вижу всегда, когда она поет.
— Твои милые лохнесские галлюцинации?
Он улыбнулся.
— Я видела то же самое и во время выступления «АрмииМорганы», но сильнее.
Барабанщик ударил по малому барабану, эхо прокатилось поогромному клубу. Сегодня вечером здесь будут тысячи людей. По бокам сценыстояли огромные груды усилителей, сейчас негромко гудящих.
— Чем больше людей, тем больше зверь, — закончилая. — И чем громче звук, тем больше зверь.
— Надеюсь, что да, Алана Рей, но от этого он нестановится реальным. — Астор Михаэле нахмурился. — Это тебе понятно?
— Понятно ли?
Некоторое время он пристально смотрел на меня с искреннимнедоумением, а потом покачал головой.
— Мы оба видели в жизни странные вещи, тут я согласен.И у нас обоих они вызывали особые… состояния. Но мы оба сумели что-то создатьиз них. Именно поэтому мы сидим тут над этим контрактом, ты и я.
Я поглядела на его зубы, вспомнив, что Перл рассказывала мнепо телефону этой ночью. Как Астор Михаэле делает карьеру, создавая новыхнасекомых.
Он постучал по бумагам длинным ногтем.
— Вот это реально, а твои видения нет. И ты знаешь это.
Внезапно я разозлилась.
— Почему вы так уверены? Это ведь моя голова, не ваша.Никто не может видеть то, что я.
Он вперил в меня хладнокровный взгляд.
— Однако ты — самый логичный человек из тех, кого якогда-либо встречал, Алана Рей. И ты не пришла бы сюда проверять звук, если быне собиралась играть сегодня вечером, а ты не будешь играть сегодня вечером,если не подпишешь эти бумаги. Выходит, на самом деле, ты не веришь ни в какихмонстров.
Я сглотнула и посмотрела на свои руки — абсолютно спокойные,готовые играть. Я всю ночь мечтала о том, как буду барабанить, как окажусь насцене, освещенная огнями рампы.
— Но вы же сами говорили, что Минерва способна изменятьвещи. Что, если она сделает зверя реальным?
— Я уже два года наблюдаю за тем, как эта эпидемиякатится по Нью-Йорку, но никогда не видел ничего подобного тому, что тыописываешь.
Я смотрела на него и очень хотела поверить. В конце концов,это Астор Михаэле открыл новый звук. Может, он и впрямь знает, о чем говорит.
— Ты не доверяешь мне? — спросил он, вертя впальцах ручку. — Думаешь, я неправильно поступаю с тобой?
— Я думаю, это было очень правильно — то, что высделали для Минервы.
Он насмешливо фыркнул.
— Наконец-то хоть кто-то поблагодарил меня.
— Да. Спасибо вам.
Освобождение Минервы напугало Перл, но я видела слишкоммногих своих одноклассников в психиатрических больницах, приютах и тюрьмах. И яточно знаю, что запирать людей паранормально — против нормального, не рядом сним.
Сидеть в заключении — это не лечит, это подавляет.
— Ну, в таком случае… — Он протянул мне ручку,мерцая глазами. — Я не думаю, что ты боишься меня или монстров. Я думаю,ты боишься собственного успеха.
Я покачала головой. Астор Михаэле очень, очень ошибалсянасчет этого. Сегодня утром я выбросила свое ведро для мелочи. Моральный рискили нет, но я хотела быть более реальной, чем человек, выпрашивающий подаяниена улицах.
Ну, я и подписала, в чем он, конечно, никогда не сомневался.
ЗАХЛЕР
Сейчас толпа заполняла зал — тысяча человек, сказал АсторМихаэле, но по шуму казалось, будто миллионы. Здесь, в закулисной раздевалке,этот шум звучал как жужжание, словно целый рой пчел только и ждал, как бывонзить в кого-нибудь жало.
Чем дольше я вслушивался, тем больше создавалосьвпечатление, что они готовы освистать того, кто окажется на сцене. Вособенности неумелого басиста, играющего всего четыре недели…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!