Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Я прищурилась, глядя на него.

— Типа чего?

— Ну, я имею в виду то, что она не всегда может…контролировать себя. Эта болезнь делает людей безумными, вспыльчивыми и вособенности сексуально озабоченными. Иногда даже я не в состоянииконтролировать себя.

— Может, вы не так уж и стараетесь?

Он широко улыбнулся, обнажив острые зубы.

— Вполне скромная плата за искусство.

Зомби навострил уши, спрыгнул с моих колен и подбежал кдвери. Спустя мгновение послышалось звяканье ключей.

— Ну, вот они и дома. — У Астора Михаэлса сновазадергалось веко. — Помни главное — мы все хотим, чтобы эта группадобилась успеха. Поэтому не своди бедную Мин с ума. Я собственными глазамивидел, что это такое, и ты даже вообразить не можешь, через что ей пришлосьпройти. Будь с ней милой, ладно?

Голова у меня снова пошла кругом.

«Они дома», — сказал он.

Они!

Дверь открылась, в комнату ворвалась Мин. Следом вошел Мос,неся потрепанную спортивную сумку.

— Мосси! Ты только глянь, кто здесь! — воскликнулаМин, ослепляя меня своей физумительной красотой, своей каннибальской харизмой.

Мос просто стоял и смотрел на нас; вид у него былудивленный, но не виноватый.

Чувствуя, как внутри все сжалось, я вспомнила, какобеспокоенно сегодня утром звучал по телефону голос его матери. Он скинул сплеча сумку, и она плюхнулась на пол, словно мертвое тело, так была набита. Онперебрался сюда.

— Привет, Перл. Как дела?

Я попыталась ответить, но живот окончательно свело,казалось, все выпитое вчера шампанское поднимается к самому горлу. Минерваподошла к Мосу и, как бы защищая, обняла его за плечи.

Теперь он принадлежал ей. Целиком и полностью.

Сейчас, когда они втроем собрались здесь, я виделапроисшедшие с Мосом изменения, все признаки, на которые прежде закрывала глаза:глянец кожи, прекрасную, нечеловеческую архитектуру лица. В точности как Минвесной — когда голод только пробудился в ней, — он стал настолькопривлекателен, что было больно сердцу.

Даже прищуренные — чтобы уберечься от тусклого светасвечи, — его глаза мерцали, исполненные жалости ко мне. Наверно, он знал,чего я хотела.

Но вместо меня это получила она.

Внезапно ощущение пустоты в душе смыло неудержимой яростью:Минерва снова сделала это, завела роман с музыкантом группы — моей группы.Наплевала на то, что произошло с Марком и «Системой», наплевала на все, чтоговорила ей Лус, — Мин снова сделала это со мной. Я стиснула кулаки. Иконечно, она швырнет мне все это в лицо именно сейчас, когда мы так близки кподписанию контрактов.

Я почувствовала на себе взгляд Астора Михаэлса, взывающий кмоему самообладанию. Ради блага группы. Ради блага нового звука… этой музыкимонстров.

Он расстегнул замки портфеля и достал ручку.

Я проглотила вопли; они обожгли и оцарапали горло, словноостро нарубленные кубики льда.

— Привет, ребята, — сказала я. — Тут оченьмило.

Тщательно изучите Черную смерть, и вы поймете одну истину:когда дела начинают идти плохо, человеческие существа всегда находят способсделать их еще хуже.

В тот год, когда смерть пришла в Европу, был осажден городна пороге Азии под названием Коффа. Когда нападающие обнаружили, что их коситстранная новая болезнь, они приняли мудрое решение — бежать. Но прежде оникатапультировали через стены осажденного города трупы погибших от чумы — и врезультате заболели обе враждующие стороны. Блестящее решение.

Когда Черная смерть достигла своего пика, церковь заняласьпоисками того, кого можно в этом обвинить, и начала преследовать еретиков,мусульман и иудеев. Опасаясь гонений, эти люди покидали насиженные места, иболезнь убегала вместе с ними. Чистая работа.

За год до прихода Черной смерти между Англией и Франциейразразилась война, но вместо того, чтобы заключить перемирие хотя бы на время,пока бушует пандемия, они продолжали сражаться. Фактически они сражались 116 лет,обрекая своих людей на бедность и скудное питание, что повышало ихвосприимчивость к болезням. Сейчас это рассматривалось бы как преступление.

Черной смерти помогали война, паника и даже погода, но небыло у нее лучшего союзника, чем человеческая тупость. Иногда можно удивляться,как это наш вид вообще до сих пор жив. Не без помощи, уверяю вас.

Магнитофонные записи Ночного Мэра: 411–421

АЛАНА РЕЙ

Я еще не приняла решения, но мои руки были спокойны.

Я находилась здесь, в ночном клубе, уже больше трех часов,ни разу за все это время не испытав потребности барабанить пальцами илиприкасаться ко лбу. Ритм вселенной как будто замер в эти моменты перед игрой, иподстраиваться к нему не было необходимости.

Клуб находился в конце длинной улочки в районе, гдепроизводят мясные консервы. Никакого мусора, стены разрисованы гигантскимифресками и граффити. Я прошла внутрь через огромную погрузочную платформу,грузовики с грохотом въезжали туда один за другим, ожидая разгрузки.

Внутри пространство было больше трехсот футов от сцены дозадней стены, эхо лениво гуляло по залу, отставая почти на целую секунду — дваудара на сто двадцать ударов в минуту. Бесполезно для игры, но замечательно дляменя. Мне нравилось мое импровизированное эхо с этой группой, нравилоськонтролировать хоть что-нибудь. Мои видения, мои эмоции, даже узоры моей игры —все, казалось, выскакивало непрошеным прямо из воздуха, но, по крайней мере,эхорезонаторы повиновались мне.

Астор Михаэле попросил меня прийти пораньше, чтобы проверитьзвук и дать возможность инженерам приспособиться к моим ведрам для краски. Япринесла тридцать шесть штук, чтобы разложить их в восемь пирамид, плюс особыеведра: необычного размера и толщины, а одно даже с трещиной, которое издаваложужжание.

В отличие от Перл, инженеры поблагодарили меня за то, что отмоего пульта к их я протянула всего два канала связи. Этим вечером импредстояло обслужить четыре группы — и в каждой имелся собственный набор изосновного трио, баса, устройств звуковых эффектов и регуляторов уровнягромкости; конечно, им хотелось, чтобы все было как можно проще. Они позволилимне находиться рядом, пока проверяли звук, а потом липкой лентой закреплялиноты на огромном микшерном пульте клуба. Сбоку из него отходил целый клубоккабелей, помеченных разными цветами по принадлежности к каждой из четырехгрупп.

Я все еще наблюдала за их работой, когда почувствовала заспиной присутствие Астора Михаэлса.