Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов
Шрифт:
Интервал:
Ленин возбужденный вернулся домой; надо что‐то предпринимать. В последнее время он частенько писал о делах и революционных перспективах у швейцарских социал‐демократов… Каким это все показалось сейчас далеким и надуманным!
Энергично расхаживая из угла в угол небольшой квартиры в Цюрихе, Ленин, находясь в состоянии потрясения, бросал Надежде Константиновне, спокойно сидевшей в старом креслице:
– Потрясающе! Вот это сюрприз! Подумать только! Надо собираться домой, но как туда попасть? Нет, это поразительно неожиданно! Невероятно!
Немного успокоившись и остыв от восклицаний, Ленин садится за письменный стол и пишет свое первое письмо после сенсационного известия Инессе Арманд в Кларан, в котором сообщает о победе революции в России:
«Мы сегодня в Цюрихе в ажитации; от 15.III есть телеграмма в «Züricher Post» и в «Neue Züricher Zeitung», что в России 14.III победила революция в Питере после 3‐дневной борьбы, что у власти 12 членов думы, а министры все арестованы.
Коли не врут немцы, так правда.
Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно.
Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!»[12]
Спустя всего несколько недель после его заявления, что он, возможно, и не доживет до «грядущей революции», Ленин самоуверенно заявляет, что ясность в том, что Россия была «накануне революции», для него «несомненна». Как и большинство политиков, он совсем не считает нужным помнить и тем более следовать тому, что провозгласил ранее.
Пишет телеграмму Зиновьеву в Берн и предлагает тому немедленно приехать в Цюрих. Одновременно отправляет письмо Я.С. Ганецкому: «Необходимо во что бы то ни стало немедленно выбраться в Россию, и единственный план – следующий: найдите шведа, похожего на меня. Но я не знаю шведского языка, поэтому швед должен быть глухонемым. Посылаю Вам на всякий случай мою фотографию…»[13]
Задача Ганецкому поставлена непосильная: найти человека, похожего на Ленина, и еще плюс к этому немого… Ленин вообще любил выдвигать труднорешаемые задачки: например, зажечь пожар мировой революции. Вскоре, естественно, от поиска «немого шведа» отказались. Начались энергичные поиски безопасных путей проезда Ленина и группы большевиков из Швейцарии в Россию.
А вести из Петрограда между тем приходили совсем необычные, потрясающие, ошеломляющие. Отрекся от престола царь. А затем и его брат Михаил. Сколько Ленин выпустил ядовитых стрел непосредственно в Николая II! А сейчас этот бывший уже монарх отрекается в пользу Михаила, а тот, в свою очередь, издает рескрипт:
«…прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
Петроград, 3 марта 1917 г. Михаил»[14].
Ленин напряженно вчитывался в сообщения газет, узнавая состав Временного правительства, образовавшегося после Февральской революции. Фамилии Г.Е. Львова, П.Н. Милюкова, А.И. Гучкова, Н.В. Некрасова, А.И. Коновалова, М.И. Терещенко, А.А. Мануйлова, А.И. Шингарева, А.Ф. Керенского вызывали у него саркастическую улыбку: «Буржуазия успела втиснуть свои зады в министерские кресла». У Ленина ни минуты не было сомнений в том, что эти либералы ничем не лучше царя. Их приверженность демократическим идеалам он расценивал не больше как стремление «одурачить народ».
В своем первом «Письме издалека» Ленин верно, с точки зрения большевистских интересов, уловил своеобразие момента: кроме Временного правительства возникло еще одно «игралище власти» – Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с Н.С. Чхеидэе, А.Ф. Керенским, М.И. Скобелевым. В исполком Совета, состоявшего из пятнадцати человек, вошли лишь два большевика: А.Г. Шляпников и П.А. Залуцкий. Но Ленин быстро и точно отметил для себя, что в двоевластии коренится редкий, уникальный для большевиков шанс.
Ленин увидел в Совете будущий прообраз органа революционной диктатуры пролетариата. И наоборот, во Временном правительстве, которое могло бы утвердить в обществе принципы буржуазно‐демократического народовластия, Ленин усмотрел исключительно и только мишень для своих бешеных атак. Уже менее чем через неделю после образования Временного правительства Ленин, совсем не зная действительного положения дел в Петрограде и России, безапелляционно заявил: «Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых… не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы»[15].
Атакуя с самого начала Временное правительство – законный орган демократических преобразований, большевики не выдвигали мирной альтернативы революционного развития. Не случайно ленинская директива большевикам, отъезжающим в Россию, была немногословна:
«Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями. Телеграфируйте это в Петроград»[16]. Фактически в этой одной длинной фразе – суть революционной линии человека, который пока находился вдали от Петрограда, но был обеспокоен ситуацией. Да, революция свершилась, чему он мысленно и гласно аплодировал. Но власть оказалась у буржуазии. Во главе Советов – умеренные социалисты: меньшевики. Это совсем не устраивало Ленина‐максималиста. Он, как показали последние полтора десятилетия, был совершенно не в состоянии найти удовлетворительного для него компромисса с этими людьми. Поэтому – никакого сближения с меньшевиками! Единственный путь – Ленин откровенен и как бы забегает вперед – вооружение пролетариата. Чтобы выйти из затруднительной для большевиков (в Февральской революции они не сыграли заметной роли), которые оказались на вторых ролях великой драмы, ситуации. Он требует перекроить исторический сценарий. В каком направлении, в чем именно?
Весьма прямо и цинично Ленин сказал об этом, выступая 14 (27) марта в цюрихском «Народном доме» с докладом «О задачах РСДРП в русской революции». Готовящийся к отъезду в Россию Ленин с глубоким удовлетворением произнес зловещую фразу, что на его родине «превращение империалистической войны в войну гражданскую началось»[17]. А сама Февральская революция есть лишь первый этап социальных преобразований. «Своеобразие исторической ситуации данного момента, – говорил на собрании Ленин, – как момента перехода от первого этапа революции ко второму, от восстания против
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!