Храни меня - Саммер О'Тул

Он сказал мне, что нужно быть мужественнее". Я смеюсь над этим воспоминанием, а Роан кривит рот в уголке, как будто вспоминает похожие воспоминания. Но на следующий день он и все его друзья пришли в школу с повязками на глазах, на которых были нарисованы принцессы и розовые бабочки".

"Я знаю, что он уже не тот, каким был в девять лет, но я не могу — или не хочу — поверить, что тот маленький мальчик все еще где-то там".

"Мы всегда хотим верить в лучшее в семье".

"Жутковато", — говорю я, и как раз в это время над нами мерцает слабый уличный фонарь. Вдоль улиц тянутся заброшенные офисные здания и предприятия с квартирами над ними.

"Несколько лет назад предыдущий мэр приказал городу выкупить все здания в этих нескольких кварталах под "многопрофильный общественный центр искусств и отдыха для обогащения Джун-Харбора"". Он делает кавычки пальцами. "Конечно, это всего лишь слащавое название, которое он дал проекту, чтобы заставить общины согласиться с ним. Он заставил город заплатить своим приятелям миллионы за некоторые из этих объектов, и все, что им нужно было сделать, — это отдать ему процент от этой прибыли".

"И они просто простояли здесь без дела много лет?" Я прохожу мимо магазина с досками за тем, что осталось от разбитых окон. Унылый парикмахерский столб лишился защитного стекла. Цвета выцвели на солнце, белая полоса стала коричневой и грязной.

"Довольно много. Город не мог позволить себе купить эту собственность и развивать ее, и никто не хочет выкупать здания в заброшенной части города". Рука Роана покачивается рядом с ним, пока мы идем по пустому тротуару. Она качается в мою сторону, словно он тянется к моей руке. Затем он убирает ее в карман. Хочет ли он взять меня за руку? Хочу ли я взять его за руку?

То, что он положил руку мне на ногу, было самым жутким из того, что он когда-либо делал со мной. Помимо того, что он прижал меня к кухонному столу. Выше того, как он тащил меня вверх тормашками по лестнице. Он душил меня, пока трахал и называл это молитвой. Все эти ситуации вызывали страх в настоящем, но столь непринужденные интимные прикосновения вызывают страх в будущем.

Каждый раз, когда сексуальное напряжение становится слишком сильным и мы срываемся, это волшебно. Я могу списать это на опыт. Я смотрю на его руку в кармане. Но держаться за руки — это обыденность, слишком точный взгляд на то, какой может быть жизнь после этой работы. Жизнь, которая невозможна.

Я лучше избавлю себя от боли.

Мы подходим к грандиозному банку с гранитными ступенями, ведущими к величественным классическим колоннам. Из-за одной из них выходит фигура в длинном пальто оливкового цвета. Я вздрагиваю от его внезапного появления и большого капюшона, скрывающего все его лицо. Роан автоматически делает шаг вперед, становясь между мной и человеком. Они одеты в рваные треники, а их ботинки потерты и изношены.

"Мы пришли за жрицей". Тон Роана властный, и человек встает выше, обнажая нижнюю половину лица. Аккуратно подстриженная борода совсем не похожа на то, что я ожидала увидеть, учитывая состояние его одежды.

"Вы уже заплатили?"

"Она еще не назвала нам свою цену", — напряженно отвечает Роан.

Мужчина хмыкает и насмешливо говорит: "Спокойной ночи". Он открывает большую деревянную и латунную входную дверь. "Добро пожаловать в Храм".

Роан обхватывает меня за талию и притягивает к себе, когда мы входим. Два человека в масках встречают нас, преувеличенные улыбки и хмурые взгляды на масках трагедии и комедии, которые они носят, мрачные и жуткие. В отличие от человека у входа, эти двое явно из службы безопасности, судя по пуленепробиваемым жилетам и оружию, выставленному на всеобщее обозрение.

Роан толкает меня за собой и упирает руки в бока, когда один из них приближается, замахиваясь винтовкой за спиной. Он проводит металлоискателем вокруг Роана в форме буквы "Т". Он отходит в сторону, чтобы дать охраннику возможность просканировать меня. Роан смотрит на меня, как свернувшаяся змея, готовая среагировать в долю секунды, пока руки мужчины нависают надо мной.

Пройдя проверку, мужчина кивает своему напарнику, чтобы тот открыл для нас вторую дверь. Мгновенно на нас обрушивается шум ревущей толпы. Бывший банковский этаж был вычищен, а на его месте — толпа и возвышающаяся сцена, на которой дерутся двое мужчин. Сцена огорожена гигантской металлической клеткой, прикрепленной к потолку толстой цепью.

"Это она, Оракул", — кричит Роан, стараясь, чтобы его услышали в толпе, и указывает на женщину, одетую в драпированную шелковую… тогу? Она возвышается над толпой на похожем на спасательный круг золотом стуле, украшенном как трон.

"Теперь ты скажешь мне, кто она?"

Он оттаскивает меня подальше от толпы, чтобы я могла говорить. "Оракул, жрица, которая произносит пророчества". Я смотрю на женщину в фиолетовом и думаю, что если этот подпольный бойцовский клуб — храм, то она должна быть жрицей.

Но я знаю, что здесь есть нечто большее, чем просто бредовая фанатка ММА. "И чем же она на самом деле занимается?"

Он оглядывается по сторонам и наклоняется ближе, а затем говорит почти шепотом: "За подходящую цену она найдет что угодно — орган, конспиративную квартиру, шлюху или…" Он встает. " Информацию".

"На Уордена", — говорю я, кивая.

"Держись рядом со мной". Он берет меня за руку и начинает пробираться сквозь толпу людей, ведя нас к жрице. Я пытаюсь бороться с ощущением мгновенной безопасности и комфорта, которое приносит его рука, обернутая вокруг моей, одновременно сладкое и горькое.

Ее окружают три ряда мужчин, все они одеты в тактические штаны и то, что выглядит как римский нагрудник, выкрашенный в матово-черный цвет. "Что за хрень", — говорю я себе под нос.

Зрители начинают шуметь. Один из бойцов стоит, сплевывая кровь, и победно поднимает руки. Его противник лежит лицом вниз. Отсюда я не могу понять, дышит он или нет. Клетка начинает подниматься со стоном металла. Проигравшего утаскивают за руки, а победитель спускается по ступенькам сцены, колотя себя в грудь.

Роан поворачивается к одному из охранников жрицы и что-то говорит