Храни меня - Саммер О'Тул

шея трясется, словно лишенная костей, а веки трепещут, глаза закатываются. Он хватается за клетку позади себя, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Мужчина подходит ближе, зловеще поводя топором по сцене. Это будет хладнокровное убийство. Я буду смотреть, как убивают Роана.

Я бегу по периметру, протискиваясь сквозь толпу людей, чтобы оказаться рядом с Роаном. Я настигаю его как раз в тот момент, когда тупой конец топора врезается ему в челюсть. Его голова мотается в сторону, а глаза стекленеют, когда его руки скользят по клетке. Его тело обмякает, и он выплевывает кровь, а его язык проводит по зубам.

Его глаза на мгновение встречаются с моими, и я чувствую слабость во всем теле, когда он криво ухмыляется. Он отталкивается от клетки и смеется. "Не с того конца, идиот".

Грозное лицо мужчины искажается в угрожающем оскале, и он с ревом замахивается топором. Роан откатывается в сторону, и топор застревает в одном из квадратов клетки. Он наносит сильный апперкот в локоть мужчины, и локоть сжимается в неправильном направлении. Он кричит в агонии и отпускает топор.

Сердце учащенно бьется, наблюдая за происходящим, — головокружительное сочетание адреналина, надежды и ужаса. Роан бросается за рукояткой топора, но мужчина отбивает ее и с такой силой впечатывает кулак в ребра Роана, что тот валится с ног. Он падает на пол, задыхаясь, и получает удар ногой в бок, ломающий ребра.

Я спешу подойти как можно ближе и кричу ему через клетку, пока его осыпают мощными ударами. "Давай, Роан, вставай, вставай!" Он падает на грудь, прижимаясь щекой к полу. Его измученные глаза находят мои, и я хватаюсь за клетку. "Я же сказала, что буду ждать, когда ты победишь. Не делай из меня лгунью".

Это что-то зажигает в его глазах, и я вижу, как в них появляется новая решимость. Когда следует следующий удар, Роан бьет по его ноге и вырывает ее у него из-под ног. Он падает назад, его гигантское тело сотрясает клетку, когда он приземляется, как каменный столб. Роан ныряет за брошенным топором и успевает схватить его как раз в тот момент, когда мужчина хватается за его лодыжку свободной рукой, пытаясь оттащить его. Роан свободной ногой врезается каблуком в нос мужчины. Из него мгновенно хлещет кровь, и Роану удается вскочить на ноги, топор по-прежнему крепко держится в его руке.

Его противник все еще лежит на земле, поднимаясь на руки и колени, когда Роан ударяет его по спине и прижимает к земле. Прижав его к земле, он поднимает топор над головой и обрушивает его со всей силой, из его горла вырывается дикий крик. Он наносит удар с достаточной точностью и силой, чтобы отрубить ему голову.

Брызги крови заливают грудь Роана. Он поднимает топор и направляет его на меня, в его глазах читается первобытная свирепость, затем он опускает его, его руки тяжело свисают по бокам.

Толпа сходит с ума от восторга по поводу убийства и обезглавливания. Люди врезаются в меня, шум их возгласов оглушает, но я не могу оторвать глаз от синяков, крови и красоты мужчины, который смотрит на меня холодными и дикими глазами, пока клетка медленно поднимается.

1. Lion — Saint Mesa

Глава 22

Жестокость

Роан

Адреналин не иссякает, пока мы не возвращаемся к машине, припаркованной почти в миле отсюда. Затем начинается боль. Каждый вдох мучительно растягивает мои ушибленные — возможно, сломанные — ребра. Челюсть болит, а на языке постоянно ощущается медный привкус крови.

" Позволь мне вести машину", — умоляет Реджи, в ее голосе столько вины, что она сверлит мою грудь, как шуруп. Она тянется к ключам в моей руке, но я отдергиваю руку. "Пожалуйста, позволь мне помочь тебе".

Я сжимаю зубы, сдерживая ответ, пробивающийся к горлу. Я сдерживаю его, но мой ответ все равно получается отрывистым и резким. "Залезай".

"Залезу, когда ты дашь мне ключи". Она кладет руки на бедра, пытаясь применить другую тактику, чтобы добиться своего. Она всегда добивается того, чего хочет.

"Садись в эту чертову машину". Я стучу кулаком по капоту. "Сейчас же, Кортес". Она вздрагивает, и отважный подъем ее подбородка падает. Меня бесит, как она мечется по машине, словно боится, что я причиню ей боль. Я никогда не причиню ей вреда — если только она сама этого не захочет, — и в этом вся гребаная проблема. Абсолютная потребность, глубокий инстинкт в моей душе защитить ее приведет к тому, что я погибну. И я не могу заставить себя заботиться о своей безопасности, не тогда, когда речь идет о ней.

Мои нервы слишком расшатаны, чтобы справиться с этим. Мое тело истощено и кричит от боли, а душа пропитана кровью. Мой разум просто хочет отключиться и игнорировать все эти чувства, бьющиеся в моей груди. Само их присутствие отравляет, ослабляет.

Она ковыряется в ногтях, сложив руки на коленях, всю дорогу до убежища она украдкой бросает на меня робкие взгляды. Мне хочется взять ее за подбородок и заставить посмотреть мне в глаза, надеясь, что она увидит все то, что я не могу выразить словами.

Даже самые незначительные движения, когда мы делаем поворот, переключаем передачу и выжимаем сцепление, вызывают боль в боку. В этом и заключается особенность травм ребер: они ощущаются по всему телу. Все, что заставляет напрягаться мышцы пресса — от чихания до мочеиспускания, — сжимает сломанную кость, как тиски.

Вернувшись в убежище, я две гребаные секунды колеблюсь у подножия лестницы, и Реджи спрашивает: "Ты сможешь? Тебе нужна помощь?"

"Я, блядь, в порядке", — ворчу я, а затем с усилием поднимаюсь по ступенькам, радуясь, что стою лицом к стене, так как весь подъем я корчил гримасы. Я подхожу к окну и прикуриваю сигарету, пытаясь отвлечься и прокручивая в голове то, что рассказала нам жрица после боя.

""Варден" устраивает охоту, и добычей становятся женщины. Это невероятно секретно, практически невозможно получить информацию или приглашение, если за тебя не поручится предыдущий гость. Я не знаю, где это происходит, но это уединенное и изолированное место. Случайно