Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

«Прокололся, черт... Тут она верно подметила», –самокритично подумал Мазур. А вслух сказал:

– Ты очень умная девочка. Но не забывай, что я все-такине ангел и не бессребреник...

– Я помню, – ослепительно улыбнулась МэйЛань. – Ну что, пойдем в воду? Нужно окончательно убедиться...

К вечеру, когда неожиданно, как всегда бывает на экваторе,упала темнота, Мэй Лань лишилась значительной доли оптимизма. Все поискиоказались безрезультатными: только чистое песчаное дно, камни и кораллы,колыхание водорослей и феерическое скольжение рыбьих стай. Единственнымтворением человеческих рук, попавшимся им на глаза, был чуть ли не насквозьпроржавевший якорь с обломанным штоком, судя по виду, принадлежавшийевропейскому судну и посеянный здесь то ли в самом конце прошлого века, то ли всамом начале нынешнего.

Китайцы, как оказалось, прихватили с собой примус,ностальгически умиливший Мазура, хотя он и не показал вида, и с проворствомсказочного солдата, варившего суп из топора, сварганили кое-какой горячий ужин,даже кофейник вскипятили. Бесценные мужички, мастера на все руки. Наверняка,если хозяйка прикажет, и нож в спину Мазуру вгонят по-крестьянски обстоятельнои несуетливо, без тени эмоций, мол, ничего личного...

Ужин, конечно, оказался в китайском стиле – но суперкаргоПьер прихватил и несколько банок европейских консервов, так что они замориличервячка. Ну, а кофе даже китайский повар не в состоянии превратить в нечтоэкзотическое – если следить за поваром, чтобы не бухнул туда ненарокомкаких-нибудь хитрых специй или лягушачьих лапок...

Одним словом, Мазур пребывал в довольно благодушномсостоянии духа, не особенно и огорченный неудачей поисков, потому что такиевещи, в принципе, не должны волновать бродягу и авантюриста Джима Хокинса,близкого к природе исландца, чересчур уж поздно столкнувшегося с осатаневшей впогоне за золотом европейской цивилизацией. Как на доброй памяти тестюшкиномострове, он валялся у бушприта на свернутом кливере, швыряя за борт окурки илениво просчитывая ситуацию. Он уже знал, что должно произойти, потому чтопо-иному события развернуться просто не могли. Извечное женское оружие будетпущено в ход против исландца-провинциала даже скорее, чем противконтинентального авантюриста...

«Знаете ли вы тропическую ночь? – спросил он сам себя,безбожно перевирая классика. – О, вы не знаете тропической ночи. Луназолотила океанские просторы, тихонечко отходят ко сну господа авантюристы – вонстарина Пьер, не задавая лишних вопросов, скрылся в люке, вон бесшумными тенямипросквозили туда же два безымянных китайца, после того, как хозяйка что-то тихоим приказала. Ох, изнасилуют сейчас недотепу-исландца, точно вам говорю,господа хорошие...»

Вскоре к нему, грациозно переступая босыми ножками попалубе, приблизилась Мэй Лань, все в том же невесомом купальнике, присела рядомна тугой рулон парусины, опершись на нее обеими руками и откинувшись назад,уставилась в небо. Поза была продуманная и оттого невероятно соблазнительная,рисовавшая силуэт девушки на фоне звездного неба самым выигрышным образом.

Чтобы не выглядеть вовсе уж провинциальным болваном, Мазурторопливо отправил за борт окурок и самым романтическим тоном, какой только могизобразить, поведал:

– Какая ночь... а?

Ночь и в самом деле была чудесная – полная луна заливалазыбким сиянием джунгли на берегу, золотила на морской глади хрупкую невесомуюдорожку, россыпи крупных звезд усеяли небесный купол, и едва слышно плескала вборт спокойная вода. В такую ночь только и млеть возле очаровательной девушки,терзаясь неизвестностью.

Жаль только, что Мазур никакой такой неизвестностью нетерзался. Нетрудно было просчитать близкое будущее. И оттого на душе у негобыло чуточку грустно, потому что классическая сцена, прямиком заимствованная измногочисленных книг и фильмов (жаркая ночь, луна и звезды, романтическая тишинаи палуба шхуны посреди тропических морей), была пронизана высокопробнымлицемерием, все было не взаправду, все игра, притворство, лицедейство, и Мазурубыло не на шутку обидно – в эти декорации так и просилось что-то настоящее,чистое и взаправду нежное, только где ж его взять, если идет игра и ставки охкак велики...

Естественно, когда Мэй Лань протянула руку, он нисколечко неудивился, взял в ладонь ее тонкие пальчики и осторожно погладил своими –настоящий кавалер должен начинать романтично, не стоит с маху грабастатьдевочку в охапку, как мы это наблюдаем в штатовских фильмах... Мэй Лань гибкимдвижением переместилась в его сторону – первое мимолетное полуобъятие, поцелуйв щечку, кончики пальцев скользнули по гладкой коже, ладони замерли на тонкойталии, тело девушки чуть напряглось, обозначая легкое сопротивление приличияради... Но все же дала себя уложить на плотную парусину, помня, что необходимоне только аккуратно расплатиться, но и очаровать, насколько удастся...

– Ты прелесть, – прошептал ей на ухо Мазурдобросовестно прерывавшимся голосом.

– Только не надо о любви с первого взгляда...

– Я и не пытаюсь. Но ты ведь прелесть...

– По сравнению с твоим обычным кругом общения, а?

– Ну что поделать, что поделать... – призналсяМазур. – Жизнь носила по задворкам, чего уж там... А ты – совсем другое,ты из другого мира, и водиться привыкла отнюдь не с такими маргиналами, как я.За тобой, наверное, ухаживают к р а с и в о? Ведут умные беседы, читаютстихи...

– Ты тоже попробуй.

– Увы, увы... – сказал Мазур, не найдя в своейанглоязычной памяти ничего подходящего, ну, а русское не годилось,понятно. – Мы, исландцы, в поэзии не сильны, нет у нас таких традиций...

Развивать эту тему он побоялся – черт их знает, исландцев,вдруг у них как раз и есть и традиции, и поэты и об этом написано в книгах,которые просто обязана прочитать толковая студентка? В конце концов, все егознания об Исландии сводились к книжке писателя Фина, последний раз читанной летдесять назад. Тут легко угодить впросак...

– Что с вас взять, с отшельников Европы... –фыркнула Мэй Лань. – Лежи и слушай...

Она нараспев продекламировала, лежа в его объятиях и глядя взвездное небо:

И ясному солнцу, и светлой луне

в мире покоя нет.

И люди не могут жить в тишине,

а жить им – немного лет.

Гора Пэнлай среди вод морских

высится, говорят.

Там в рощах нефритовых и золотых

плоды, как огонь, горят.

Съешь один – и не будешь седым,

а молодым навек.

Хотел бы уйти я в небесный дым,

измученный человек...

– Здорово, – сказал Мазур. – Сама сочиняла?

Она звонко рассмеялась:

– Нет, положительно ты прелесть... Это Ли Бо, великийкитайский поэт.