Расколотая свобода - Шейн Роуз

Ты потерял много крови, и можешь…

Большим пальцем он нажал на мой клитор, отчего я тут же выгнула спину, а моя рука дернулась, и нитка натянулась. Данте зашипел, а затем улыбнулся, словно ему нравилось заставлять меня терять концентрацию даже в ущерб собственному комфорту.

– Данте, какого хрена, – я грозно посмотрела на него.

Он усмехнулся:

– Делайла, ты ругаешься, только когда злишься. Когда я взял тебя на руки, ты призналась, что такое происходит постоянно, – он лизнул меня в шею.

– Второй шов готов. И скажи, что мы сейчас обсуждаем?

Он вставил в меня еще один палец и стал двигать им вперед-назад в таком же медленном ритме, в котором ласкал свой член.

– Мне нравится знать о тебе все. А ты повернула все так, будто дело обстоит иначе.

– Я не могу… давай сосредоточимся на главном.

– О, Ягненок, я очень даже сосредоточен.

Я наложила еще два шва, и сделала это болезненнее, чем следовало. Данте наслаждался тем, как я ерзала, пока пыталась выполнить работу, ради которой четыре года училась в школе медсестер, – обеспечить пациенту максимальный комфорт, даже если он испытывал боль.

Его щека терлась о мое ухо, когда он покусывал его и шептал:

– Мне нравится боль, Лайла. Убедись, что, накладывая швы, ты оставила на мне свои отметки. Хочу знать, что на моем теле есть твои следы и что они останутся на мне навсегда.

– Я горжусь своей работой, Данте, – сказала я сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не выронить иглу и не прыгнуть на его член. – Возможно, не останется даже шрама.

На этот раз он впился зубами мне в шею, быстро вытащил из меня палец и начал водить им по моему клитору. Я как раз делала седьмой стежок и ахнула, едва ли не подпрыгнув. Данте прижался грудью ко мне, обхватил меня за талию и впился в губы. Он втянул мой язык в рот, словно изголодался по нему, будто вдруг перестал понимать, как жить без меня.

– Заканчивай, Лайла, чтобы я мог добраться до рая. Если я сейчас же не трахну тебя, то превращусь в животное.

Я возилась с узлом. Обычно эта часть была самой легкой, но сейчас я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его члена рядом с моей промежностью и его рта, скользящего по моей коже вниз – по ключицам, к груди.

Затем Данте ухмыльнулся.

– Закончила?

Я прикусила губу, понимая, что мы переходим черту:

– Данте, если мы сейчас займемся…

– Знаю, ты все еще хочешь выполнить пункты списка, – он выругался себе под нос. – Лайла, я весь день думал об этом, но, черт, даже если хочу, я не могу дать тебе желаемое, – пробормотал он, прижимаясь лбом к моему.

Я согласно кивнула, словно мое сердце не разбилось от его слов, словно его отказ не причинял боль. Но именно так и было. Он уничтожил надежду, которая каким-то образом проникла сквозь возведенные мной стены. И даже с разбитым сердцем я продолжала глупо идти по тому пути, по которому мы двигались сейчас.

Именно я опустила руку и отодвинула трусики:

– Я все еще чиста и принимаю таблетки.

– Черт, вряд ли это важно сейчас, – процедил он, словно ждал от меня одобрения.

– Тогда покажи мне звезды, Данте Арманелли.

Данте не медлил ни секунды. Он уже пристроился у моего входа, поэтому тут же толкнулся в меня, прохладный металл его пирсинга терся о мягкую плоть моих стенок, а глаза цвета вечнозеленых деревьев смотрели на мою шею. Он замечал каждое мое движение, и меня бесило, что он понимал, что все они означают. Я выгнула спину, и он обхватил меня за бедра, его член запульсировал в правильном месте, и я прижалась теснее, стремясь получить все то, что он мог мне дать.

– Неужели ты не понимаешь, что ты сама и есть рай, Ягненок? – снова и снова шептал он мне на ухо, пока двигался во мне. Металл на его члене дарил новые ощущения, и, чувствуя Данте внутри после стольких лет, я будто снова стала человеком, а не пустой оболочкой, какой была до этого. Я словно наконец нашла свет, потому что раньше потеряла его. Я исцелилась, тогда как до этого была сломлена.

Части нашей души, которые мы считали испорченными, каким-то образом соединились в нечто прекрасное.

Я почувствовала, как сжалась моя киска, и, проведя пальцем по моему соску, Данте пробормотал:

– Лучше бы тебе, Лайла, смотреть на мужчину, который заставляет тебя кончать.

Взглянув в его яркие глаза, я потерялась, снова и снова выкрикивая его имя, пока он толкался в меня.

Обхватив его ногами, я наслаждалась каждой секундой происходящего, стараясь запомнить каждый момент, потому что, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я поняла – он прощался с этой частью наших отношений. Данте считал, у нашей связи нет будущего.

По мнению Данте, мы удовлетворили животное желание, и теперь нам нужно было отстраниться, вспомнить об ответственности и наконец стать теми, кем все всегда хотели нас видеть.

И я ненавидела даже мысли об этом.

Его мышцы напряглись, а я провела руками по его прессу, бицепсам и спине, когда он ворвался в последний раз, кончая.

Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Затем я прижалась лбом к его плечу, и он медленно отстранился от меня.

– Господи, – выдохнула я, ощущая прикосновение его украшений к своей чувствительной плоти. – К этому можно привыкнуть.

В ответ Данте хмыкнул.

– Только если выбрала правильного парня, – затем он посмотрел на меня и подмигнул. Выйдя из меня, он выпрямился. Его член блестел от моих соков, а его сперма вытекала из меня.

Я попыталась свести ноги, но он протянул руку и не позволил мне осуществить задуманное.

– Ягненок, ты настоящая гребаная фантазия. Не двигайся. Мне выпала честь вытереть тебя.

Я посмотрела на себя, пока он брал с полки у зеркала белое полотенце для рук и, прежде чем смочить его, проверил температуру воды. Моя грудь потяжелела и припухла от ласк Данте. Он действовал грубо, и красные следы должны были остаться еще минимум на несколько часов. Мое тело блестело от пота, а между ног виднелись молочно-белые следы его страсти.

Данте встал между моих ног, тоже посмотрел вниз и облизнул губы.

– Клянусь, я навсегда твой.

– Данте, сомневаюсь, что способна пережить потерю кого-то еще больше, чем один раз, – прошептала я, потому что хотела, чтобы он понимал. Я была к нему небезразлична, а случившееся между нами казалось мне важным. Я боялась, что стану относиться к