Черное Солнце - Ребекка Роанхорс

часть груза, – сказала она Келло, когда Серапио вернулся в каюту, а она и ее первый помощник отдавали людям приказы приготовиться.

– Господину Баламу это не понравится, – ответил он.

– Если мы выживем, господину Баламу будет на это насрать.

Келло окинул ее скептическим взглядом, как будто намекая, что богачи всегда очень трепетно относятся к своему богатству, но она-то помнила, что он говорил ей на пристани Кьюколы. На этом корабле единственным сокровищем, которое имело значение, был Серапио.

– Выбросьте что потяжелее. – Она указала на деревянные ящики. – Там и там. Кроме того, это освободит больше места для отдыха команды под навесом.

– А пузыри? – Он имел в виду плавучие пузыри, которые привязывались к носу и корме, чтобы корабль не затонул.

– Надуйте их сейчас, чтобы были наготове, – сказала она. – И для весел тоже, – к веслам тоже надо было их привязать. Они прикрепят их к бортам лодки и растянут над водой, чтобы сделать лодку шире и устойчивей. – Когда закончите с пузырями, поставь четырех людей на вычерпывание, чтобы, как только пойдет дождь, они сразу этим занялись.

Келло кивнул:

– Что-то еще?

– Всем работать тройками. Людям связаться вместе и привязаться к чему-нибудь неподвижному на корабле.

Если люди будут связаны между собой, это даст им шанс спастись в случае, если упадут за борт, хотя, с другой стороны, если корабль пойдет ко дну, все, кто привязан, потонут вместе с ним. Впрочем, в открытом море это не имело значения. Если корабль сегодня затонет, никто не спасется.

– Я пошлю Пату пройтись по швам, – сказал Келло. – У нас достаточно смолы, чтобы не допустить протечек.

– Давай, – согласилась она, не отводя глаз от горизонта, – и поживее. У нас нет времени.

Она закусила губу, размышляя и молясь всем семи преисподням, что она ничего не забыла, а заодно надеясь, что Келло напомнит ей, если все-таки забудет.

Все утро Ксиала держала людей на веслах, заставляя их грести в ускоренном темпе, делая все возможное, чтоб уклониться от опасности, от которой они не могли скрыться. Она смотрела, как небо тяжелеет от воды, ее глаза были устремлены на запад, на далекие молнии, которые с каждым разом сверкали все ближе.

Келло пришел к ней, когда солнце уже было высоко.

– Люди спрашивают, почему мы готовимся к шторму, если ты сказала, что доставишь нас на берег в целости и сохранности. – В его голосе звучал упрек, и она даже удивилась, что он столько терпел.

– А что ты?

Он приподнял одно плечо:

– Может, твоя Песнь и способна обуздать весенний шквал, но эти волны будут огромными, как горный хребет, а то и больше. – Он указал на горизонт. – Разве тик способен справиться с таким монстром?

Он был прав, но тем не менее Ксиала ощетинилась. Ей больше нравилось, когда Келло верил в нее.

– Тик всегда способен на что-то, – огрызнулась она, чувствуя уязвленную гордость. – Я покажу, что я могу!

– Тогда показывай, – резкий кивок, и он неуклюже ушел, а Ксиале оставалось только гадать, зачем она это сказала. Он был прав. Она не могла ничего сделать. Но ведь она могла попытаться, не так ли?

Она оглянулась на команду. Люди занимались своими делами, причем многие очень самоотверженно, но при этом кое-кто время от времени поглядывал в ее сторону. Воздух сгустился от напряжения, плохого, как напряжение перед штормом, и она знала, как помочь.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы, Ксиала вспомнила о первом шторме, пережитом еще в детстве. Вся деревня тогда собралась под одной крышей: когда могут обрушиться оползни или наводнения могут унести дом – лучше быть всем вместе. И праматери деревни пели Песни для них всех: сладкие успокаивающие Песни о лучших днях и добрых морях, Песни о мягких постелях, где тебя ждут теплые объятья и можно спать без забот. И это сработало. Все успокоились и вместе пережили эту бурю. А на следующее утро они вышли и обнаружили, что пальмы сломаны, словно их рвали руки великанов, крыши унесены ветром, поля полностью затоплены, а на берег выброшено множество странных созданий. Но никто не умер – и это было самое главное. Все остальное можно было восстановить.

И сейчас она запела эту Песнь, песню утешения и спокойствия, и даже мужчины склонились, занимаясь своими делами, и их плечи расслабились. Моряки чаще улыбались и щедро подбадривали друг друга. Раздался раскат грома, и кто-то – она узнала Атана – выкрикнул ему в ответ что-то презрительное. Остальные засмеялись, а Луб похлопал его по широкому плечу.

Ксиала поймала взгляд Келло и кивнула. Он кивнул в ответ.

И это было уже что-то.

Поздно вечером шторм разразился в полную силу: над головой сгустились темные тучи, раскаты грома перемежались потрескиванием молний, ослепительными вспышками проносившимися по небу. Направление ветра резко изменилось, кинув корабль в сторону, как ребенок, перебрасывающий жука через пруд. Ксиала постаралась запомнить и эти изменения, и где находится северо-северо-запад, надеясь, что в дальнейшем они смогут потом его найти, а дождь все хлестал холодными, падающими почти горизонтально пластами, обжигающими, как впивающиеся в кожу острия иголок.

А потом началась настоящая битва.

– Черпальщики! – выкрикнула Ксиала со своего места на корме. Девушка съежилась под накидкой, пытаясь сделать все возможное, чтобы болезненный ливень как можно меньше бил по лицу. Вся одежда мгновенно промокла с головы до ног и, влажная и холодная, прилипла к телу – закончившееся несколько дней назад лето казалось воспоминанием настолько же далеким и невероятным, как и истории, рассказанные Серапио.

Корабль подскакивал на волнах, и черпальщики сменялись один за другим, изо всех сил спасая корабль от переполнения. Келло, как дозорный, остался привязанным к носу, а Ксиала – к корме, и каждый из них молился тем созданиям, что могли их защитить.

Через час обрушилась новая бушующая волна, чудовище, в два раза больше предыдущих, цеплявшихся за борта каноэ и изо всех сил норовящих перевалить за них. Ксиала загодя увидела, как она приближается, и взвыла на одной ноте, скорее инстинктивно, чем надеясь, что это поможет, но и это не спасло, и волна перевалила за борт.

Девушка бросилась на палубу, изо всех сил вцепившись в ножку скамьи. Корабль накренился, и желудок, казалось, подкатил к самому горлу, а вода обрушилась ей на голову с такой тяжестью, что Ксиала стукнулась о палубу и перед глазами засверкали звезды. Затем ее приподняло, словно тело было невесомым, и вода хлынула обратно, угрожая утащить ее в море и выламывая руки из суставов, но ей удалось удержаться, и Ксиала вновь скорчилась на скамье – и ветер все так же хлестал изо всех сил, а волны бились о корабль, но, по крайней мере, не пытались убить ее.

Стоило кораблю выровняться, а ей прийти в себя, и