Не та, кого ты искал - Амина Мэй Сафи

– Эй, – сказала тетушка Сальва, предупреждающе округлив глаза.

– Limadha?[35] – тетушка Фарра покачала головой.

– Потому что hoom niswangi. La[36], – ответила тетушка Сальва. Затем она сказала что-то про человека, высокого, как дерево, но глупого, как овца. Они заговорили слишком быстро, чтобы их понимать.

Тетушка Фарра театрально потерла руки.

– Khalas[37].

Лулу увидела многозначительные улыбки, расцветающие на лицах Дины и Тамры. Они решили, что она ничего не поняла, что ее спокойствие происходило от невежества, что ее невозмутимость означает послушание. Она все еще ощущала вкус крови во рту. Больше ей не хотелось кусать саму себя. Она покажет им, что может укусить в ответ.

– Моя мать, может, и сделала из меня шлюху, – Лулу бросила взгляд в сторону Тани и ее жениха, – но она хотя бы не продавала меня тому, кто заплатил дороже.

Вся их компания замерла. Тамра поморщилась. Дина застыла. На лице Мириам явно обозначилось желание заползти под стол. Тетушка Фарра повернулась и уставилась на Лулу, разинув рот.

Сальва, хоть и выглядела так, будто ей дали пощечину, пришла в себя быстрее.

– Что, прости?

– Она не понимает. Она сама не знает, о чем говорит, – настойчиво произнесла тетушка Фарра. Как будто ее слова могли переписать историю и правду в один момент. Сальва сузила глаза, не сводя их с Лулу.

Лулу знала, что она привлекла зевак, но ей было все равно. Вся комната вокруг них быстро погружалась в оглушительную тишину. Она умудрилась заставить всех замолчать. И не собиралась отступать. Только не сейчас.

– А это не то, что вы имели в виду, когда говорили «sharmoota»? – Выражение на ее лице не вязалось с едкими словами, в нем смешались искаженная логика и блаженная улыбка, выученные ею в стенах Сили Холл. Ее ярость наконец вскипела и переливалась через край. Но вместо привычного ослепляющего огня, поглощающего ее в такие моменты, сейчас она дрожала, как будто была опустошена и заморожена. Лулу наконец стала той, кем все думали, что она станет. Кем она сама боялась стать. Это чувство было почти пророческим, и она полностью отдалась на волю своей злобы. – Мой арабский не очень хорош, перевод может быть неточным. Я всегда думала, это слово означает «потаскуха», но по вашему выражению могу понять, что это на самом деле переводится как «шлюха». Вы своих дочерей так же называете? Поэтому вы продаете их так быстро? Думаете, что моя мать извлекает выгоду из моих коротких юбок и американского образа жизни, но вы, в конечном счете, не сильно от нее отличаетесь.

Челюсть тетушки Фарры отвисла буквально до пола. Тетушка Сальва заикалась. Но Лулу не отводила взгляда. Краем глаза она увидела, как ее мать повернула свою голову так быстро, что едва не сломала шею.

Эйми оказалась рядом с ней в мгновение ока.

– Лейла Марго Саад. Извинись. Сейчас же.

– Нет, не буду. – Лулу повернулась и зашагала прочь от толпы.

– Ты пойдешь обратно и извинишься. Ты меня слышишь? – Мать схватила ее за локоть.

Лулу выдернула руку.

– Нет. Я сказала, не буду. Я говорила серьезно.

Толпа провожала их взглядами.

Рот Эйми сжался в тонкую полоску.

– Я была слишком снисходительна к тебе. Я на многое закрывала глаза. Давала тебе время повзрослеть и начать вести себя, как взрослый человек. Вижу теперь, что это было ошибкой.

– Мам, она практически назвала тебя… – Но взгляд Эйми заставил Лулу закрыть рот. Не было нужды пытаться смягчить так и оставшееся непроизнесенным слово, но Лулу не хотелось повторять оскорбление.

– Нет, Лейла. Нет. Довольно. Я взрослая женщина, и это я решаю, с чем могу справиться, а не ты. Я выбрала эту жизнь добровольно. Это еще ничего по сравнению с тем, что вытворяет моя семья. Ты думаешь, что ты доказываешь свою правоту? Твои поступки лишь подтверждают худшее. – И без дальнейших промедлений Эйми схватила Лулу за локоть и с силой дернула. – Ты невероятно усложняешь жизнь своему отцу, ты это знаешь? И мне. Я надеюсь, ты это понимаешь. А если не понимаешь, то поймешь. Не хочешь слушать меня, послушаешь своего отца. Он будет очень огорчен.

Эйми всегда ратовала за соблюдение правил, Ахмед же всегда поощрял свободу Лулу. Поэтому угроза рассказать ему правду была так эффективна. Когда Лулу нарушала правила, мать сердилась, а отцу это разбивало сердце. С гневом можно было справиться, а вот с разочарованием сложнее. Ее собирались выдать с головой. Эйми всегда грозилась это сделать, но Лулу не думала, что мать когда-нибудь выполнит свое обещание. Чувство одиночества вернулось. Она всего лишь пыталась защитить честь своей матери, а теперь придется за это поплатиться.

Мать дернула Лулу за собой, окликая отца. Тот беседовал с Аму Юсуфом. Эйми в подробностях объяснила ему ситуацию с матерью Тамры. Лулу наблюдала, как лицо Ахмеда вытягивается, зная, что она не просто разбила его сердце – она разбила тот кусочек его сердца, который он охранял как зеницу ока.

– Лейла, – произнес он дрожащим шепотом.

– Да, баба.

– Ты пойдешь и извинишься перед миссис Сальвой.

– Нет, – ответила Лулу.

– Лулу. Ты сделаешь это, – сказал он, у нее на глазах его горе превращалось в гнев.

– Не буду.

Ахмед открыл рот, но Эйми подняла руку.

– Если ты не способна вести себя, как взрослый, воспитанный человек, иди на улицу и жди нас у машины.

Лулу открыла было рот.

– Нет, мисс. Я не хочу ничего от тебя слышать. Либо ты извинишься, как мы велим, либо подождешь на улице. У тебя только две возможности. Решай.

В первую секунду Лулу могла только сердито зыркнуть. Потом развернулась и зашагала прочь из дома. Добравшись до машины, она пнула бампер, сорвала шарф, которым обмотала шею, чтобы защититься от холодного ветра, прижала его ко рту и закричала. Затем пнула заднее колесо и закричала опять, на этот раз сорвав голос. По крайней мере, это она могла чувствовать, это царапанье в горле. Это было самое острое ощущение за весь вечер. Оно напомнило ей, что она жива, что она настоящая. И что все полетело к чертям.

– Настолько все плохо? – раздался голос у нее за спиной.

Лулу обернулась. Она знала, что родители рано или поздно найдут ее здесь, но это были не они.

– Мустафа! Ты меня напугал. Что ты здесь делаешь?

– Вечеринка по случаю Ида. Как и у тебя. – Мустафа пожал плечами.

– Если у тебя и вправду вечер проходит как у меня, тогда ты должен знать, что не должен со мной говорить сейчас. Я уверена, что у меня теперь статус изгоя.