Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

голос разогнал все сомнения и обиды. Осталась только надежда.

— Где Хокаге?

Сакура открыла рот и даже шевельнула губами.

«Цунаде-сама мертва».

Однако в воздухе по-прежнему стояла тишина. Что же это, она так и не вымолвила ни звука?

— Принцессы Цунаде нет в живых, — настороженно проронила старуха. — Что ты здесь делаешь, Учиха Саске? Кто это с тобой?

Саске, казалось, не боялся ни обвинений, ни наказаний за отступничество. Коротко взглянув на Кохару, он снова посмотрел Сакуре в глаза, словно именно она была главной, а не старуха-советница.

— Это — джинчурики Восьмихвостого.

Глаза Сакуры округлились от ужаса.

Саске-кун убил…

— Его отравили «Акацуки». Куда?

Мысли замерзли и все никак не могли оттаять.

Я точно схожу с ума. Это гендзюцу. Это не может быть Саске-кун. Не здесь.

— Сакура, — терпение Учихи явно не было безграничным. Он, стоящий между футонами раненых, слегка подкинул на руках свою ношу, перехватывая поудобнее. — Куда?

Что-то щелкнуло в голове, отрубая хаотические мысли и дурманящие эмоции. Остался только долг. Сакура поднялась и стала пробираться к коридору.

— За мной.

****

Сарада влетела в госпиталь. Пол вестибюля все так же служил всеобщей палатой. К стойке регистратуры пришлось пробираться аккуратно, чтобы не наступить на людей.

— Где Сакура?

Растерявшаяся девушка стала знаками объяснять, но Сарада поняла прежде, чем та собралась с мыслями и выдавила из себя что-то определенное.

Запахи больницы врывались в легкие. Темный коридор. Поворот. Пятно света — этот сектор питался от резервного генератора.

Сарада толкнула дверь нужной комнаты и неожиданно налетела на выходящего парня, который автоматически схватил ее за плечи, чтобы она не сбила его с ног. Ощущение «это Саске» опередило осознание. Сарада замерла, поражаясь охватившему ее чувству уюта и не до конца веря в то, что это и правда отец.

— Сарада, — прозвучал у самого уха голос, с виду спокойный, как и всегда, но почему-то сейчас в нем мелькало едва уловимое напряжение. — Где Итачи?

Она оттолкнула его и вырвалась из объятий.

Это действительно был Саске. В драной рубашке с коротким рукавом, пропахший жженной глиной.

Сарада попятилась.

— Где он?

На этот раз напряжение было явным. Казалось, если придется спрашивать в третий раз, отец зарычит и от напускного спокойствия уже не останется и следа.

— Сарада… Я все знаю.

— Что… что ты знаешь?

Он знает, что дядя жив.

— Правду. Где Итачи?

— Какую правду?

— Всю правду, — загадочно давил Саске. — Где он, отвечай.

— Какую всю правду, — упавшим голосом пробормотала Сарада. — Зачем тебе Итачи?

Знает про восстание? Про то, что я… я его…

— Нам нужно поговорить.

— Как именно вам нужно поговорить?

— Сарада!

В глазах отца вспыхнул шаринган с тремя томоэ и… томоэ вдруг слились в узор, наполовину знакомый из какой-то прошлой жизни. Саске хмурился, плотно сжимая губы.

Ледяной страх сковал сердце.

Опоздала? Он… убил маму?

— Как ты…

Эти первые секунды для нее существовал лишь отец, а на то, что творилось вокруг, Сарада даже внимания не обратила. Она заглянула ему за плечо. На операционном столе лежал смуглый мужчина с крепкими бицепсами. Вокруг него суетилась Сакура, раздавая указания двум помощникам. Мама что-то говорила, не замечая ни ее, ни Саске…

Сарада расслабилась. Саске оглянулся через плечо, и когда он вновь повернулся обратно, додзюцу уже погасло.

— Я понял. Пойдем, поговорим вначале с тобой.

От утренней прохлады Сарада растирала сама себе руки и мелко дрожала. Они шли под деревьями по территории прирученного леса, который деревня когда-то давно поглотила и превратила в полудикий парк.

Саске вел себя вменяемо. Пусть нетерпеливо — он явно стремился увидеть брата, и все остальное было вторично, — но все же не превращался в осатаневшую истеричку, как раньше, всякий раз, когда речь шла об Итачи. С одной стороны, это успокаивало. С другой — настораживало.

— Как он выжил?

— Его спасли Карин и Сакура.

— Сакура, хм?

Сарада остановилась и выдохнула:

— Что происходит?

Саске тоже остановился. Подумав немного, ответил:

— Я знаю, что Шисуи убил не Итачи. И еще я знаю про клан.

— Что ты знаешь про клан? — Сарада начала раздражаться. Секреты прошлого и правда было страшно озвучивать вслух. Чужие уши могли быть везде. Но в то же время из-за этих тонких намеков они с отцом никак не могли друг друга понять. — Я не читаю твои мысли!

— Знаю, что это был приказ. Хокаге, советники, Данзо… Они приказали Итачи.

Сердце охватила тревога. Саске говорил те вещи, о которых не должен был узнать. Никак не должен был.

Шисуи запрещал рассказывать ему. Итачи запрещал. Но он все равно узнал. Как?

Сараду вдруг перемкнуло.

Стоп-стоп… Что значит «они приказали»? Разве дядя не сам? Это был не его выбор? Предотвратить восстание, чтобы защитить папу…

Ложь на лжи. Как же сложно было ворочаться в ней. Каждый нес свою правду, и Сарада чувствовала, что начинает тонуть в этом болоте.

«Вероятно, Итачи поставили ультиматум, в котором он сделал свой выбор самостоятельно. Тот выбор, который от него ожидали, — снисходительно пояснил Орочимару и добавил с ностальгической сладостью: — Очень даже в духе Данзо».

— Итого, из тех, кто стал причиной падения нашего клана… Третий мертв. Данзо мертв. И меня удивляет, — холодно перечислял Саске, — почему все еще живы советники.

Он взглянул на нее с подозрительным прищуром, словно это она должна была прикончить стариков.

— Откуда ты узнал правду? — тихо спросила Сарада.

— Мадара сказал. До того, как я убил его.

— Ты… — волну радости сместило неверие. Конечно же он одолел Мадару, если стоял сейчас перед ней. Но Сарада отлично знала — Тоби не так просто победить. — Не расслабляйся. Я тоже думала, что убила его, после чего он появился снова.

— Я точно убил, — Саске вдруг нахмурился и скривился. — Если только он не использовал…

Он запнулся.

— Не использовал что?

— Неважно, — Саске тронулся с места. — Хватит терять время. Скажи мне, где Итачи, и помоги Сакуре с ядом.

— Хватит командовать. Я не скажу тебе, где Итачи, пока не убежусь, что ты не задумал какую-то очередную… странность.

С дерева, шумно хлопая крыльями, слетела черная птица. Сарада прищурилась,