Львиная доля серой мышки - Дарья Донцова

Поскольку апартаменты никогда никем не использовались, я, еще не побывав внутри, очень обрадовалась и сказала мужу:

— Отлично. Можно не делать ремонт.

— Сначала посмотри на интерьер, — попросил Иван. — Вдруг не понравится?

— Тебе хочется, чтобы в доме появились мастера, сбивающие кафель, маляры, сантехники и прочие умельцы? — прищурилась я.

Супруг передернулся.

— Никогда!

— В новой квартире чисто? — не успокаивалась я.

— Пыльно, — уточнил Иван. — Если мы решим жить без каких-либо изменений в интерьере, нужно сделать генеральную уборку, сдать в химчистку занавески, пледы.

— О! Там есть портьеры и одеяла? — восхитилась я.

— Угу, — кивнул Иван. — В наличии все: постельное белье, посуда, кухонная утварь, ковры…

— Вот уж чего не люблю, так это ковры, — заметила я.

— На мой взгляд, это — пылесборники, — согласился муж.

Я начала размышлять вслух.

— Ковры не составит труда скатать и убрать, можно вообще их продать. Найти уборщицу легко. Прямо завтра начну искать хороший клининг. Лапуля с Димоном недавно купили дом, у них работала замечательная бригада. Стоили услуги недорого, а качество уборки оказалось выше всяких похвал.

— Давай все же сначала сходим в квартиру, — попросил Иван. — Вдруг нам что-то не понравится? Тогда надо будет кое-что переделать.

На следующий день мы втроем — пригласили и Рину, которая тоже ни разу не спускалась в апартаменты банкира, — вошли в холл нашей будущей квартиры. Иван щелкнул выключателем, и мне на секунду показалось, что вокруг вспыхнул огонь. Я зажмурилась, потом осторожно приоткрыла один глаз и ахнула. Вокруг сверкало золото: шкафы, обои, вешалка, стены — все покрывала роспись, сделанная золотистой краской. Пол оказался паркетный, но и в него были вделаны желтые кусочки металла. От фрески на потолке захватывало дух: три толстые обнаженные тетушки и с ними не менее тучный юноша тоже без признаков одежды. Парень держал в руках фрукт (угадайте, какого цвета), отдаленно напоминающий яблоко. Похоже, художник пытался изобразить иллюстрацию к древнегреческому мифу про Париса. А под этой красотой висела люстра — скопище хрусталя, позолоченных трубок и керамических медальонов, на каждом из которых виднелись буквы.

— Что там написано? — прошептала я, почти лишившись голоса при виде такого умопомрачительного великолепия.

— «А» и «В», — тоже тихо ответила Ирина Леонидовна. — Наверное, инициалы хозяина, они тут повсюду, посмотри на коврик у двери.

Я перевела взгляд на коврик и нервно захихикала. На половике, сотканном из парчовых нитей, была такая же монограмма, что и на светильнике.

Мы с Ириной Леонидовной схватились за руки и вошли в санузел при большой спальне. Интерьер его заставил нас со свекровью содрогнуться. Краны в ванной комнате были выполнены в виде золотых русалок. При повороте ручки хвост полудевушки-полурыбы слегка задирался, и из-под него начинала бить струя воды.

— Ну как? — бодро осведомился Иван. — Если ноги от восторга не держат, на пол не падайте, лучше на пуфик обе опуститесь.

Я посмотрела на круглую тумбу, обитую чем-то смахивающим на золотую фольгу, и увидела в центре большой медальон с буквами «А» и «В».

— Ну как? — повторил муж.

— Ужас, — придушенным хором ответили мы с Риной.

Потом свекровь обрела дар речи:

— Надо делать ремонт.

— Да! — воскликнула я. — Иначе я с ума сойду в этом золотом кошмаре. Хотя… Ваня, ты же купил апартаменты со всем содержимым?

— Только не подумай, что я пришел в восторг от владений царя Мидаса[1], — сказал муж. — Хотел приобрести голые стены, но риелтор объяснил: «Хозяин отдает квартиру с обстановкой. Иначе не соглашается ее на торги выставлять».

— Получается, что нас вынудили взять золотую пещеру, — расстроилась я.

— Мой агент прилично сбил цену, — похвастался супруг, — но, конечно, пустое жилье могло обойтись дешевле. Не переживай, Танюша, мы все выломаем, сделаем как нам нравится.

— Жаль потраченных денег, — расстроилась я. — А может, привыкнем к этому убранству? Ну, знаешь, как бывает: сначала кажется ужасным, а потом даже нравится.

— К сожалению, эта квартира наиболее удобный вариант, — вздохнула Рина. — А все из-за меня, потому что я не хочу уезжать из дома, в котором живу много лет.

— Нет, из-за того, что у тебя невестка ленивая, — возразила я. — Нам предлагали отличные квартиры на соседней улице, но мне подумалось: ведь каждый раз, когда я захочу с тобой чайку попить, придется одеваться. Поэтому я попросила Ивана поговорить с соседями. И вот что вышло. Куча денег на ветер улетела.

Муж обнял меня.

— Не переживай. Еще заработаем. Найдем бригаду ремонтников, выломаем всю блестящую жуть…

— Погоди! — остановила сына Рина. — Ведь можно попробовать эту красоту продать. Я имею в виду мебель, светильники, сантехнику.

— Ну кому такое понадобится… — пригорюнилась я. — Неужели может найтись человек, которому придется по вкусу белый стол, на котором выложен ярко-желтыми пластинами вензель: «АВ»?

— Одного я уже знаю, — хихикнула Ирина Леонидовна.

— Правда? — воспряла я духом. — И кто он?

— Бывший хозяин квартиры, в которой мы сейчас находимся, — расхохоталась свекровь, — а по моему опыту, дураки роятся стаями. Где один появился, там второй и третий отыщутся.

— Хорошо бы, — вздохнула я, весь мой оптимизм иссяк.

Рина подбоченилась.

— Вот увидишь, непременно найдется человек, который заберет все: люстры, занавески, позолоченные дрова, потолок…

Мне стало смешно.

— Роспись не отковыряешь, ее придется просто замазать.

— Только в спальне, — уточнил муж. — В остальных помещениях потолок натяжной, его можно срезать.

— Из всего кошмара останется наверняка только это, — усмехнулась Ирина Леонидовна и показала пальцем за мою спину. — Сей красавец точно не имеет шансов найти нового хозяина.

Я обернулась и ойкнула. Между двумя креслами, обитыми розовым атласом с узором из геральдических лилий королевского рода Бурбонов, стояла на задних лапах фигура странного зверя. Морда у него смахивала на тигриную, но имела оранжевый окрас без полосок, туловище было темно-коричневое, в животе оказалось окно, сквозь которое виднелись разноцветные шарики размером с картофелину, задранные передние лапы явно принадлежали белому медведю, а макушку нелепого создания, ростом примерно метр семьдесят, украшала огромная треуголка, наподобие той, что носил Наполеон.