Кошка в сапожках и маркиз Людоед - Ната Лакомка

Они лежали возле чернильницы, но господин Камбер никак не мог их найти.

- Возле чернильницы, - подсказала я, и он взглянул на меня с благодарностью.

- Постоянно теряются, эти стекляшки, - сказал он извиняющимся тоном и принялся изучать мой паспорт. – Ботэ? – переспросил он, взглянув на меня поверх очков. – Вы не родственница виконтессе де Ботэ?

Разумеется, я не была родственницей знатному семейству Ботэ. У моего отца не было даже фамилии. Это такая ненужная роскошь – фамилия для мельника. Но по совету госпожи Флёри (которая в своё время поступила точно так же) я взяла себе звучную фамилию – Ботэ. Это означало «красота». Я посчитала, что такая фамилия как нельзя лучше подойдёт хозяйке ресторации «У прекрасной Кэт».

На вопрос мэра я привычно и очень уклончиво ответила:

- Наши семьи давно не общаются, месье. А с виконтессой я даже не знакома.

- Ах, понимаю, понимаю, - забормотал господин Камбер.

Что он там себе понял – это было его дело. И ему совсем не надо было знать, что мой дед когда-то работал у настоящих Ботэ конюхом, заработал денег и стал мельником, после чего «наши семьи долго не общались». Сомневаюсь, что кто-то из Ботэ не то что помнил, но даже подозревал о нашем существовании.

– Разрешите предложить вам чай? кофе? - теперь мэр был – сама предупредительность.

- Благодарю, вы очень любезны, но не нужно, - важно отказалась я.

- С какой целью вы к нам приехали, леди?

Руки у него заметно дрожали, когда он ставил в мою подорожную штамп о прибытии в Шантель-де-нэж.

- Не называйте меня леди, месье, - сказала я, немного кокетничая. – Моя семья переживает сейчас не самые лучшие времена, как все честные люди. Я закончила пансион госпожи Флёри, что в столице, и теперь работаю гувернанткой.

- Гувернанткой? – разочарованно протянул господин Ксавье, заодно ставя печать и на стол.

- Предпочитаю зарабатывать на жизнь честным трудом, - сказала я серьезно. – Меня рекомендовали госпоже Броссар, и она любезно предоставила мне место гувернантки у её маленькой подопечной.

- Ах, вот как… - мэр опять услужливо засуетился. – Что ж, это – доброе дело. Приветствую вас в нашем славном городе, леди… барышня! Люди у нас хорошие, сердечные, жизнь – простая и размеренная, смею надеяться, вам понравится жить здесь.

- И я очень надеюсь на это, - сказала я торжественно, забирая у него документы, потому что он опасно помахивал ими перед зажжёнными свечами. – Осмелюсь спросить вас, месье…

- А почему вы говорите – месье? – оживился он. – Вы – иностранка?

- Некоторое время жила там, - сказала я с нарочито безразличным видом.

Вторая заповедь госпожи Флёри после «притворяйся аристократкой» была «притворяйся, что приехала из-за границы».

- Ах, что вы… - с придыханием произнёс мэр. – И как там…

- Разрешите, я спрошу, - строго прервала я его, и он с готовностью закивал головой. – Месье извозчик сказал, что с нами разговаривал?..

- Милорд Огрест, - подсказал господин Камбер. – Господин маркграф Огрест. Все эти земли и три ближайших города принадлежат его семье уже пятое поколенье.

- Огрест? Но месье извозчик назвал его лордом Огром?

- Прошу вас!.. – голос у мэра сорвался, и он даже оглянулся, будто кто-то мог нас подслушать. – Не называйте так его сиятельство! Он придёт в ярость, если услышит!

- О, так это – нелепое прозвище? – я чуть не хихикнула, потому что при встрече милорд Огрест показался мне довольно привлекательным мужчиной - ничего общего с бородавчатым людоедом из болота. Но всё же я очень серьёзно поблагодарила мэра: – Хорошо, что вы предупредили меня, месье. Так я избавлена от страшной ошибки. Только почему маркиз Огрест не любит, когда смеются? – поддерживая свою легенду об аристократке-иностранке, я назвала маркграфа на заграничный манер – маркизом.

Вот яркий пример, что иностранное произношение всегда в выигрыше – кажется, что маркиз Людоед звучит изящнее, чем лорд Огр. Если только подобное прозвище можно посчитать изящным.

- Очень печальная история, очень, - господин Камбер состроил грустную физиономию, и это выглядело почти комично. – Брат и невестка милорда Огреста умерли, он в трауре, очень тяжело переживает эту утрату, а мы уважаем его горе и не смеем нарушать его, тем более – смехом.

- Какое несчастье… - сказала я абсолютно искренне, и мне стало совестно, что я заливалась там, на крылечке.

А ведь сама только-только сняла траур по отцу.

- Ваша маленькая подопечная – Марлен Огрест, - продолжал мэр. – Племянница милорда маркграфа.

- Это её родители умерли? – догадалась я.

- Да, речь о ней, - скорбно подтвердил мэр.

- Тогда я, наверное, не вовремя, - сказала я с тревогой. – Вряд ли девочке до учёбы после такой трагедии. А что случилось? Несчастный случай? Болезнь?

- Несчастный случай. Но вам не надо об этом волноваться, - успокоил меня мэр. – Это произошло семь лет назад. Барышня Марлен вряд ли помнит родителей.

- Семь лет? – потрясённо переспросила я. – Видимо, для милорда Огреста это было огромным ударом, если он до сих пор в трауре.

- Ну да, - мэр вдруг покраснел, как рак, потупился и поспешил перевести тему: - Добро пожаловать в наш город, леди Ботэ.

- Не называйте меня леди, прошу вас, - поправила я его.

- Понимаю, дела семейные – они такие, - согласился мэр, многозначительно покачав головой. – Вот у нас, к примеру, старик Лиленбрук поссорился с дочерью, лишил её наследства…

Я быстро взглянула на мэра – не насмешка ли это? – но он простодушно продолжал:

- …и до сих пор не разговаривает с ней, когда встречает на улице. А город у нас небольшой, тихий, спокойный, вам здесь понравится…

- Не сомневаюсь, - заверила я его. – А скажите, лорд О… маркиз проживает вместе с мадам Броссар и маленькой Марлен?

- Да, в замке, - с готовностью подтвердил мэр. – Между нами говоря, не слишком приятное место для юной девушки…

- Почему? – я удивлённо приподняла брови.

Мэр снова мучительно покраснел и долго мычал, прежде чем выдать нечто странное:

- Там очень холодно зимой.

- Там моя работа, месье, - напомнила я ему.

- Ну да, ну да, - забормотал господин Камбер. – Что ж, надеюсь, вы прекрасно поладите…

- С господином маркизом? – спросила я прямо. – У него плохой характер?

- Нет-нет! Очень сердечный человек! – торопливо разуверил меня мэр.

Слишком торопливо, по-моему.

- Благодетель нашего города, справедливый, щедрый, лично следит за работами в каменоломнях, - тараторил мэр, провожая меня до выхода.