В джазе только хулиганы - Dragonfly

Даша?.. Та самая? С которой мы будем вместе жить?

— А у меня такой же, — весело ткнула она пальцем в сторону кубка, продолжая обнимать двоих.

— Мои ж вы краса-а-авчики! — заверещала Эля.

Во дают! Ни стыда, ни самоуважения!

— Праздник губ, обид и гла-а-аз! Забери-и-и меня в свой плен! Эту линию коле-е-ен целовать в последний ра-а-а-а-а-а-а-а…*

Я залпом осушила стакан.

— Ну всё! Хватит лобзаться в баре, долбанная семейка! — взмахнул полотенчиком Саня возле трёх лиц.

Девушки отпрянули от куска ткани, а заодно и от зацелованного Кирилла, оставшегося мирно караулить полный кубок коньяка.

— …а-а-а-а-а-а-з! То-о-о-ольк-а-а-а! Рюмк-а-а-а водк-и-и-и на столе-е-е-е-е…

Саня сказал «семейка»? Вот это да! Современная столица открылась мне раньше, чем я успела добраться до Красной площади!

— Шведская что ли семейка? — на полном серьёзе поинтересовалась я.

Эля резво встала в позу, заслоняя двух других, и вонзилась в меня злобным взглядом. Позади неё зазвенел истеричный женский смех. Мужского слышно не было…

Я мельком обратила внимание на бармена, несогласного с происходящим каких-то пару секунд назад, но теперь ухмылялся и он.

— Новенькая, ерунду-то не неси!.. Вокальная! Вокальная семейка! Это образно говоря! Мы в одном коллективе!

А… что-то я сплоховала. Нервная Эля явно ни с кем Кирилла делить не собиралась. Из-за её спины вынырнула девушка с короткой стрижкой.

— Ты — та самая «Ра»? — нет смысла говорить, что меня зовут иначе? Ай, всё равно… потом! — Я Даша, твоя соседка, — бойкая девчонка протянула мне руку, и мы крепко поздоровались.

Её ладонь оказалась замёрзшая, и через неё мне будто передалась трепещущая дрожь. Из колонок раздался уже второй куплет: совсем скоро придётся позориться на глазах ушах вокальной «семейки» с корейской песенкой…

— Приятно познакомиться, Даша. Поздравляю с победой! — кивнула я в сторону кубка, источающего орехово-древесный аромат. Он вынуждал слегка поёжиться.

Так значит, все они, как сказала администратор, в одном коллективе? Эля, Кирилл, Даша, Ярик, усач… Катя, на место которой я мечу, и сестра Сани, не перешедшая в старшую возрастную категорию?

— Вы вдвоём тоже здесь работаете? — поинтересовалась я.

— Ой, нет. Мы просто к вам в гости приходим иногда. Не благодарная это работа для вокалиста.

Забавно, я ведь всегда думала, что караоке — предел совершенства для певца. Ну, не считая телевидения и радио.

— Так, а… что тогда за вокальный коллектив?

— Ну всё, новенькая! — вмешалась администраторша. — Отдохнула и хватит! Иди работать!

❤❤❤

Злая «мачеха» Эля, взявшая надо мной шефство, теперь пристально следила за звуками, испускаемыми моим ртом. А с каждым часом я пела всё отвратительнее. Голос сел, в глотке першило и болезненно жгло даже от попыток разговаривать. Отсутствие сна и аппетита этой ночью наверняка жёстко ударило по голосовым связкам. Но я упёрто продолжала позориться и отказываться от предложений закончить свой рабочий день преждевременно. Лауреаты итальянского конкурса Даша и Кирилл успели услышать абсолютно всё в моём исполнении: от «Гнгнэстайла» с «Мамонтёнком» до Бутырки… Последний столик с детьми освободился около двенадцати. Контингент стал пьянее и агрессивнее — на смену попсе пришёл шансонистый блатняк. А я была настолько вымотана морально, что достигла глубокого состояния безразличия: какая в попу разница, что обо мне подумают эти двое? Я забыла своё родное имя, пока пела «Два кусочека колбаски»*…

Но «вокальная семейка» тоже была хороша. Не без помощи Ярослава, усача и Эли, настрого воспретившей персоналу пить на работе, они вылакали два кубка и взялись за третий. Даша с Кириллом тихо сидели за дальним столиком в нише, не спрашивая микрофон. Вокалисты ходили к ним по очереди, когда не видела администраторша, и так коротали ночь.

Врываться в их семью алкоголиков я не собиралась…

— Эй, Ра! — вдруг тормознула меня Эля, когда я, безжизненная, поплелась по лестнице на балкон. Интернет затупил, приходилось передавать заказы звукооператору, как почтальон без велосипеда — пешком. — Подожди-ка!

— Я в… по-орядке, — вырвался из меня страшный сип. — Честно.

— Ну всё, завязывай, дорогуша. Я поняла, что ты упёртая, — Эля уже с несвежей жирноватой чёлкой и заметными синяками под глазами, сжала меня за плечо. — Ты… нам ещё понадобишься живой, с голосом, поэтому помолчи до утра, пожалуйста. Остаток смены за тебя допоют Ярик и Рома, — последний, видимо, усач? — Мы их отпустим домой в пять, а ты до семи поможешь официантам убрать зал. Пойдёт?

До конца не соображая, насколько человечное мне поступило предложение, я перегнулась через перила и попыталась сосчитать, сколько ещё столиков бодрствует в четыре часа утра. Проверяла время на баре, когда ходила ставить батарейки от микрофонов на зарядку…

Как-то не верилось, что настала пора выдохнуть впервые за ночь.

— Вы меня берёте на работу? — промычала я из последних сил.

— Беру, куда деваться. Ты хотя бы весёлая, гостей не стесняешься. Но поёшь, честно говоря… — она скуксилась, будто лизнула дольку лимона.

— Я научу-усь, — чтобы притупить боль в горле, пришлось сглотнуть. — Эля, я очень хочу научиться петь лучше, правда… А где учились все вы?

__________________________________________

1 — Песня Григория Лепса «Рюмка водки»

2 — Песня исполнителя «Комбинация»

Глава 3. Собака

— А йя-я всё летала, но йя-я так и знала, что мечты-ы лишь мало для лю-юбви ла-ла-ла!*

Жанна Фриске? Я поняла, что не сплю. Больше не сплю… и мычу вслух содержимое своего сна. Чувствовалось, что неизвестного количества часов не хватило до полного восстановления. В груди больно стучало, отдавало в глотку и виски. Я рискнула пошевелить ногами, и всё, что ниже колен, оказалось отёкшим и неподдающимся моей воле. Ещё одна неимоверная куча сил понадобилась на то, чтобы заткнуться. Продрать глаза.

Меня встретила поначалу замыленная незнакомая комната. Тёмно-вишнёвый советский шкаф напротив кровати. Вдоль стены слева от него — пустой сервант на высоких пузатых ножках. Нет, кажется, в глубине стеклянной полки всё же стояли две маленькие фигурки, но отсюда их было не разглядеть. Справа от шкафа — выкрашенная в коричневый цвет со странным бурым подтоном дверь.

Кряхтя, я перекатилась на правый бок и уставилась на бежевую миниатюрную тумбочку. Она выглядела неожиданно свежо на фоне предыдущего списка мебели и в свете не зашторенного окна в изголовье. У боковой стенки разместился широкий деревянный стол с оранжевым оттенком, с каким делают офисную мебель, а под ним — стихийный склад моих дорожных сумок. Интерьер завершал кинескопический квадратный телевизор на табуретке, расположенный между рабочим местом и выходом.

Потерянная в настоящем времени и совдеповской обстановке, я сразу поняла, что в моей новой комнате не хватало часов. Нужно было раздобыть телефон! А для этого вспомнить,