Сводный гад - Эля Пылаева

Достаёт пачку из сумочки.

Выключив светильник на балконе, курим, глядя вниз. Отца ещё нет. Так что можно шалить…

От входа по дорожке между клумбами возвращается домой Иван.

— Это что за парень?

Вздыхаю. Всё равно же всë выведает. Тем более, что у нас семейное интервью скоро на одном из каналов.

— Брат мой.

— Ого! — открывает рот. — А почему я его не знаю?!

Поправляет копну своих рыжих длинных волос.

— Да я сама недавно только узнала.

— Его комната? — кивает на гитару, оставленную в кресле возле двери. — Познакомь меня.

— Потом… — уклончиво съезжаю я. — Мы в контрах.

— Почему?

— Потому что мне он не нравится! — цежу я. — Пойдём в комнату?

— Ой, там душно, давай ещё постоим.

Терпеливо и недовольно вздыхаю.

Уже босиком и неизменно со своим голым порно-торсом братец выходит на балкон. Включает свет.

Замирает с сигаретой, измеряя нас взглядом.

— Привет, — слащавенько улыбается Лера.

Коза…

— Привет… — смотрит пытливо ей в глаза, прикуривая.

Меня всю переворачивает от их переглядок.

— Лер? — пихаю её я, тихо шипя.

— Гитара у тебя классная… Ты играешь?

— Спасибо. Иван, — тянет ей руку.

— Валерия!

За пальцы тянет её к себе. Поднимает одной рукой гитару, усаживает её в кресло.

Опираясь на подоконник, проводит по струнам. И глядя ей в глаза…

— «В сердце… Оставь мне немного места… Пусть я там буду… «- с надрывом, дерзко, уверенно.

Лера распахивает глаза, слушает замерев и не отводя взгляда.

И я тоже слушаю… Какая одарённая скотина, ты посмотри! С каким чувством выдаёт! До мурашек… И эта — овца!.. Ну очевидно же, что это просто съем! Мне назло! Он же троллит меня!

— Лер, пойдём, Эдик приехал, — раздражённо бросаю взгляд в телефон.

— Приятно было познакомиться, — сверкает зубами гад.

— Аха… — уплывает очарованная Лерка.

«Шлюхан», — внятно артикулирую я гаду.

Смеётся, показывая мне фак.

Ах ты!

Швыряю в него подушкой с кресла. Уворачивается. Подушка летит вниз со второго этажа.

— Интересный какой… — крутится у зеркала румяная Лерка.

Прикладываю ладони к щекам. Они тоже горят.

— Мне кажется, он на меня запал.

Мне хочется двинуть ей чем-нибудь смачный подзатыльник.

— Бери его с собой на пикник!

— Ты с Виталиком… — сквозь зубы цежу я.

— Ну и что! Бери… Хотя нет. Дай мне его номер.

— Да нет у меня его номера!

— Привет, девочки. Не помешаю? — заглядывает Эдик.

С унынием смотрю на него.

— Яся, ты пропустила сегодня наш английский. Если ты не сдашь второй уровень, нам придётся поступать в колледж в следующем году.

Заткнись, о Боже! Неужели нельзя зайти и поцеловать меня для начала?!

— Я привёз тебе тесты.

И мне хочется двинуть подзатыльника всем окружающим. Всем! Отцу, маме, Гаду, Лерке, Эдику. И даже немного себе. Потому что внутри меня его проникновенный голос: «В сердце… Оставь мне немного места…».

— Да блять!

— Ты чего?

— Ничего…

За завтраком папа опять не с нами. У него «гонка».

Мама на диете и после своих коктейлей пьёт только чёрный кофе. Я, сонно и лениво, ковыряю творог. Но! Для гада персонально приготовлены ажурные блинчики с сахарной пудрой и свежей малиной.

— Очень вкусно, Ольга Валерьевна!

Бла-бла-бла… — кривляюсь я.

Подлиза какой!

— Мам… Ну можно вечером мне с Лерой и Виталиком? На остров на вертушке.

— А кто пилот?

— Да откуда я знаю? — поглядываю на часы.

— А Эдик полетит?

— У Эдика — гольф.

Мама уносит пустую чашку.

Губы Ивана искажаются в уничижительной ухмылке.

Враждебно смотрю на него.

— Он и клюшку с собой носит?

— Зачем?

— Ну, если ему навешают, он ей будет отмахиваться? Или как там в гольфе?

— В гольфе не так! — презрительно улыбаюсь я. — Там нанимают телохранителей, и они решают все проблемы.

— Мм… Короче без девайса, никакого секса, — резюмирует гад, посмеиваясь.

— Без Эдика не отпущу, — возвращается мама. — Мало ли что. Тогда, Ванечку возьми.

— Нет! — цежу я. — Это не та компания, куда я могу взять вашего «Ванечку».

Ухмылка на лице гада застывает.

Будет там опять Лерку облизывать. Пошёл к чертям!

— Кстати, — допивает он чай. — Я сегодня ночевать не приду, Ольга Валерьевна. У меня планы.

— Какие? — настороженно прищуривается мама. — Ты с отцом согласовал?

— Ну… — вежливо улыбается. — Я уже слишком взрослый мальчик, чтобы согласовывать свои ночи с отцом.

Моë сердце надсадно болезненно колотится.

Ночи…

У него ночи!

Гад облизывает свои губы.

А у меня и дней нет. Что за несправедливость??

— Ма-а-ам?? Почему его пиарщики не дрюкают? Почему только меня?!

— Так… — сжимает виски мама. — Ты с отцом всë-таки обсуди, пожалуйста, Иван. И не забывайте оба о том, что вы под прицелами камер и на карандаше у журналюг. Не подставляйте отца!

Мама провожает Ивана, аккуратно ему выговаривая за сигареты, приводя довод с сердцем.

Ревниво наблюдаю за этим.

— Ольга Валерьевна… — жмурясь, лыбится гад. — Меня ничем не убить. Я живучий и бессердечный.

— Не говори так, — расстраивается мама.

Целый день слоняюсь, жду права. После обеда приезжает Эдик.

Мы сидим на уличном диване-качелях.

Внимательно рассматриваю его профиль. Эдик, вообще, симпатичный… Стилист над ним неплохо пофеячил. Но… Но невольно сравниваю его с гадом. И как будто нет чего-то важного. Нерва, борзоты, харизмы…

Наклоняюсь к нему ближе, облизывая губы.

— Целуй…

Прислушиваюсь к ощущениям. Сердце даже не ëкает. Словно мы пельмени лепим, а не обещаем нашим телам оргазм, если они не остановятся.