Откровения - Мелисса де ла Круз

Форсайт всего лишь был ее «отцом» в этом цикле. Может, иАллегра была ей родней лишь в том же смысле. Блисс предпочла не говорить Шайлеро своем открытии. Шайлер очень трепетно относилась к матери, а Блисс как-тонеловко было заявлять о родстве с женщиной, с которой она даже никогда невстречалась. Однако же с тех пор, как девушка нашла ту фотографию, она сталаощущать некое родство с Шайлер.

— А с тобой все еще случаются эти твои провалы в памяти? —спросила Шайлер.

Блисс покачала головой. Помрачения сознания, сопровождавшиесяпровалами в памяти, прекратились одновременно с тем, как начались видения. Онадаже не знала, что хуже.

— Скай, ты когда-нибудь вспоминаешь про Дилана? —нерешительно спросила она.

— Постоянно. Хотелось бы мне знать, что с ним случилось, —сказала Шайлер и снова взялась за бутерброд, поедая его по отдельности:откусить от хлеба, потом куснуть тунца, потом заесть салатом. — Мне его нехватает. Он был хорошим другом.

Блисс кивнула. Как бы теперь перейти к этой теме... Онаслишком долго скрывала тайну. Дилан, которого все считали мертвым, которогозабрала Серебряная кровь, который исчез бесследно, вернулся обратно, влетев вее окно прямо через стекло, и теперь рассказывал ей невероятные истории. С тойсамой ночи, как он вернулся, Блисс уже не знала, чему и верить.

Дилан, наверное, совсем свихнулся. То, что он сказал тойночью, было полным безумием. Это не имело смысла, но Дилан уверял, что эточистая правда. Блисс никак не удавалось переубедить его, а в последнее время онпринялся угрожать, что что-нибудь предпримет. Вот и сегодня утром он былсовершенно не в себе — нес какой-то бред, кричал как ненормальный. Прямосмотреть трудно. Блисс пообещала ему, что она... она... а что она можетсделать? У Блисс даже никаких идей на этот счет не было.

— Блисс Ллевеллин!

— Я здесь, — отозвалась Блисс, поднялась с кресла и сунулапортфолио под мышку.

— Мы ждем вас. Извините за задержку.

— Ничего страшного, — отозвалась Блисс, сопроводив своислова профессиональной улыбкой фотомодели.

Она зашагала следом за секретаршей в просторную комнату вглубине здания. Пока она дошла до небольшого стола, за которым восседалмодельер, девушке уже казалось, что комната эта длиной с футбольное поле.

Вот всегда так. Им нравится смотреть, как ты идешь, и едвауспеваешь поздороваться, как тебя просят развернуться и пройтись еще. Рольфотбирал модели для своего шоу «Неделя моды». Рядом с ним сидели его помощники:загорелая белокурая женщина в темных очках, худощавый женоподобный мужчина инесколько ассистентов.

— Привет, Блисс, — произнес Рольф. — Это моя жена, Ранди, аэто Сайрес, он занимается составлением шоу.

— Здравствуйте. — Блисс крепко пожала протянутую руку.

— Мы хорошо знакомы с вашими работами, — сказал Рольф, беглопроглядев портфолио.

У модельера было сильно загорелое лицо и темные волосы спроседью. Когда он скрестил руки на груди, под кожей отчетливо обрисовалисьвыпуклые мускулы. Рольф выглядел настоящим ковбоем, он и обут был в сшитые назаказ сапоги из крокодильей кожи. Если, конечно, бывают ковбои, загорающие наСент-Бартсе и покупающие рубашки в Гонконге.

— На самом деле мы совершенно уверены, что вы именно то, чтонам нужно. Нам просто хотелось встретиться с вами лично.

Отчего-то дружелюбие модельера вместо того, чтобы успокоитьБлисс, заставило ее занервничать еще сильнее. Она была уверена, что не получитэту работу.

— Э-э... очень хорошо.

Ранди Морган, жена модельера, была настоящим воплощениемобраза «моргановской девушки», вплоть до свободно распущенных волос. Блиссзнала, что Ранди была первой моделью Моргана, еще в семидесятых, и что она досих пор время от времени получала главную роль в какой-нибудь рекламнойкампании. Ранди сдвинула солнцезащитные очки на макушку и одарила Блиссослепительной улыбкой.

— Наш бренд собирается выбрать для показа новое направление.Мы хотим вновь представить эдвардианское настроение, эдакую старомоднуюромантику. В коллекции будет множество бархата и кружев и, может, даже парочкакорсетов. Нам нужна девушка, которая выглядит не чересчур современно.

Блисс кивнула, хотя не вполне поняла, что же именно имтребуется, поскольку до сих пор все фирмы, бравшие ее для рекламы своихтоваров, как раз полагали, что она выглядит вполне современно.

— Вы хотите, чтобы я прошлась, или...

— Да, пожалуйста.

Блисс повернулась лицом к выходу, глубоко вздохнула и пошла.Она шла, словно бы по вересковым болотам в ночи, словно была одна в тумане. Какбудто погрузилась в грезы и не вполне понимала, куда направляется. Когда онадошла до точки поворота, комната закружилась и на Блисс обрушилось очередноевидение.

Как Блисс и говорила Шайлер, с ней больше не случалисьпомрачения сознания. Она по-прежнему видела саму комнату, модельера и егопомощников. Однако же между Рольфом и его женой теперь сидела тварь стемно-красными глазами и серебристым раздвоенным языком. Из глаз твари ползличервяки. Блисс захотелось закричать. Но вместо этого она закрыла глаза ипродолжила идти.

Когда девушка открыла глаза, Рольф и его помощникизааплодировали. Невзирая на апокалипсические видения, Блисс получила этуработу.

— Я скучал по тебе.

Губы Оливера у ее щеки были мягкими и теплыми, и от глубиныего чувств у Шайлер мучительно заныло под ложечкой.

— Я тоже по тебе скучала, — шепнула она в ответ.

Это по-своему было правдой. Они не были вместе, как сейчас,уже две недели. И хотя Шайлер хотелось прижаться губами к его шее и последоватьдальше, она сдержалась. Она не нуждалась в этом прямо сейчас и остерегалась этоделать из-за того, какие ощущения это в ней вызывало. Церемония Оскулор быланастоящим наркотиком, искушающим и непреодолимо манящим. Она давала Шайлерслишком много силы. Слишком много власти над Оливером.

Она не могла. Не здесь. Не сейчас. Позднее. Может быть.Кроме того, это было небезопасно. Они находились в чуланчике за комнатой, гдестоял копировальный аппарат, — здесь хранились расходные материалы. Сюда влюбой момент мог зайти кто угодно и застать их вместе. Они встретились, какобычно, между первым и вторым звонком после четвертого урока. У них было всегопять минут.

— Ты будешь там... сегодня вечером? — хрипло спросил Оливер.

Шайлер захотелось запустить пальцы в его густые волосы цветажженого сахара, но она удержалась. Вместо этого она уткнулась в его волосылицом. Запах, исходящий от Оливера, был таким чистым...

Как она могла столько лет дружить с ним и даже не знать, чемпахнут его волосы? Но теперь она знала — травой после дождя. Этот запах былнастолько прекрасен, что Шайлер чуть не расплакалась.