Жизнь прошла мило - Татьяна Луганцева

— Что?

— Да ничего, — отвела домоправительница глаза.

— Что? Ричард опять деньги оставил? — нахмурилась Яна.

— Алименты, — тут же сказала Агриппина Павловна, — это святое.

— У тебя все святое! Эти алименты он дает каждую неделю, не многовато ли? — не сдавалась Яна. — Нам не нужно столько денег! Пусть он теперь на свою Люду тратит! У него же новая семья. Это будет справедливо.

— Ты же знаешь, что Ричард — бизнесмен и денег у него хватит на всех. Если дает — бери, я так думаю. Ты прямо из всего проблему делаешь! Посмотрела бы я, как бы ты заговорила, если бы он не давал денег?! Все вам что-то надо, бабам! И этак неправильно, и так не годится, — нахмурилась Агриппина Павловна.

— Ты так говоришь, словно сама не женщина, — удивилась Цветкова. — Мне бы еще бывший муж стал бы одинаковые кольца или шубы с нынешней женой покупать! Так сказать, пометить территорию и обозначить границы своего гарема. Я запрещаю тебе брать от него деньги так часто! Если надо было, могла бы у меня попросить, у меня есть деньги! Я работаю, между прочим! — злилась Яна, чувствуя, что ее снова начинает знобить.

— Чего ты завелась-то?! Если заболела и плохо себя чувствуешь, то я тут ни при чем! Можно подумать, Ричард меня слушает! Дал — да и все! Я уже тебе и не говорю, когда он дает, знаю, что злиться будешь, а если не взять, то он будет злиться. Надоели вы мне оба! Всю жизнь свою на вас положила, а теперь между молотом и наковальней оказалась на старости лет! Не хочу больше ничего! — Домоправительница швырнула полотенце на стул и с гордым видом вышла из кухни.

— Ну и пожалуйста! Ну и обижайся! И вообще, по-моему, мы тебе больше не нужны! Скоро Людочка родит маленьких внучек, и ты бросишься помогать им! Что Вова? Вова — уже большой! Там ты будешь больше нужна! А Вова вырастет, и отец деньгами переманит его к себе, они и так в великолепных отношениях! Все! Я останусь одна, одинокая, старая и больная! И внуки ко мне не придут! Будут говорить, что я бабка, злая как Баба Яга! А Клавдия еще решила мне квартиру отписать! Да зачем она мне нужна?! К чему? У меня уже нет будущего! Таких замечательных мужчин я упустила! Счастья не обрела! Идите все куда хотите! Бросайте меня! — Яна сорвала голос от крика и заплакала.

Через секунду на кухню заглянула заплаканная Агриппина Павловна.

— Температуру померь! — сказала она.

— Мерила уже! Тридцать семь и пять!

— Еще померь, говорю! Наверняка поднялась! Несешь ересь какую-то… Бред просто! Какие-то внуки… Баба Яга…

— Я останусь одна, и мне себя жалко! — Яна захлюпала носом.

— Да никуда мы с Вовой от тебя не денемся! — подошла к ней домоправительница.

— Даже если там появится маленький? — уточнила Яна голосом обиженного ребенка.

— Даже если их десять появится! Я от Вовы — никуда! Им придется искать другую няньку, да хоть десять нянек! Я своих не сдаю! Ричард — большой мальчик, и он не в счет! Я давно поняла, что должна быть рядом с такой бедолагой, как ты, и с твоим маленьким сыном, а Ричард-то как раз парень самостоятельный!

— Честно? — высморкалась Яна.

— Какая же ты дура! Ведь ты для меня тоже давно стала родной! — Агриппина неожиданно опять заплакала и вытерлась все тем же фартуком.

Они обнялись и зарыдали уже вместе. Получился настоящий водопад слез.

Когда слезы перестали течь, Яна, не слушая возражений Агриппины Павловны, собралась и поехала на своем красном «пежо» в больницу к Клавдии Ивановне. Она помнила, что соседка хотела ей сказать что-то важное. Даже не сказать, а попросить! Именно попросить… И Яна отправилась, хотя ее всю трясло. Она не могла оставить старого, больного человека в одиночестве в больнице, тем более что обещала помочь.

Глаза слезились, из носа текло, а в горле першило… Яна включила в машине печку, но все равно никак не могла согреться. Ей было холодно, хотя в салоне дышать уже было нечем.

К больнице она подъехала в кошмарном настроении. А вот Клавдия Ивановна, наоборот, выглядела очень даже неплохо. Она лежала в общей палате, читала книжку, захваченную с собой из дома, и выглядела вполне умиротворенно и совсем не производила впечатления больной.

— Ой, Яночка! Я уже и не надеялась тебя сегодня увидеть! — Старушка захлопнула книжку и приподнялась.

— Лежите-лежите… Как вы себя чувствуете? — спросила Яна.

— Анализы взяли, доктора вроде ничего… Уколы сделали, зрение, кажется, нормализовалось, голова не так болит уже, значит, давление упало. Кризис миновал. — Соседка улыбнулась.

— А я, знаете, на рынок все-таки поехала, вот и в магазине купила вам кое-что. — Яна поставила пакет на тумбочку.

— Яночка, ну зачем ты беспокоилась? Столько хлопот на тебя навалилось! Вот ведь я — старая дура!

— Не волнуйтесь! Я же должна отработать хату. Тут вот вам конфеты с мышьяком и фрукты с цианидом! Быстрее въеду…

— Шутница ты, Яна! Такая девушка хорошая, а в жизни не повезло… Безобразие! — Клавдия Ивановна засмеялась.

— Я с вами полностью согласна! В тюрьму бы посадить всех мужиков, которые на меня внимания не обращают, — согласилась Цветкова. — И начать с меня надо, так как сама никого не замечаю… Вот она, старость.

— Яночка, ну что ты такое говоришь? На меня посмотри, у меня вот старость… — не согласилась соседка.

Яне казалось, что в палате очень холодно. На нее смотрели три пары любопытных глаз. Все соседки Клавдии Ивановны были женщинами пожилыми и явно любили посплетничать.

— Вы поговорить со мной о чем-то хотели. — Яна зевнула. — Извините, что-то разморило в машине.

— Да… — Клавдия Ивановна осмотрелась, давая понять, что хотела бы поговорить без посторонних. — Давай, Яночка, выйдем. Пройдемся до зимнего сада в конце коридора, — предложила она.

— А вам можно ходить-то? Сердце?

— Да все в порядке. Я чувствую себя хорошо.

Клавдия Ивановна вышла из палаты под руку с Яной.

— Скучно здесь, в больнице, уныло как-то, — отметила Яна.

— Кто же тут развлекать будет? Конечно, скучно… Не дискотека же, — лукаво посмотрела на Яну соседка. — А как ты внутрь-то попала? Сейчас же не часы приема. Поздно, все ушли и посетителей нет.

— Знаете, звук шуршащей купюры способен нейтрализовать любого охранника, — ответила Яна, снова зевая. — Ой, извините.

— Вот ведь вечно у нас так, — покачала головой Клавдия Ивановна, присаживаясь в плетеное кресло-качалку. — Днем все время занято было… Наконец-то я добралась до кресла, тоже хотела здесь посидеть… Всю жизнь мечтала и у себя в квартире иметь такой зеленый уголок. Но у нас всегда были маленькие квартиры, для цветочков места не оставалось.

Рядом с большим окном вокруг фонтанчика стояли пять плетеных кресел и росли растения в керамических горшках. Яна села в кресло, показавшееся ей очень неудобным. Клавдия Ивановна уютно покачивалась в соседнем кресле. Раздалось легкое поскрипывание. Не хватало только пледов и чая.