Ошибка юной Анны - Вадим Норд

Вадим Родионович познакомил их и ушел. Званский быстро покончил с формальностями – «произвел», как он выразился, Александра в эксперты, ознакомил с правами и обязанностями, поставил перед ним вопросы, которые заключались в определении вины врачей при летальном исходе медицинской помощи, и выдал по списку (и под расписку) материалы для изучения.

– Это, конечно, не оригиналы, а ксерокопии, – сказал он, протягивая Александру винтажную картонную папку с тесемками, – но прошу без присмотра не оставлять и вернуть все в целости и сохранности. Вы что сначала намерены делать – изучать материалы или встретиться с другим экспертом, работающим по этому делу? Вот, кстати, его визитка. Рыкалов Федор Васильевич – золотая голова, золотые руки, золотой характер. Один из лучших хирургов Поволжья.

С лучшими врачами городов, областей и даже всея Руси Александру часто приходилось встречаться. Что поделать, людям нравятся такие вот неформальные титулы. Но «лучших врачей Поволжья» он еще не встречал. Что ж, посмотрим, каков ты, Федор свет-Васильевич. Судя по визитке, без особых фанаберий – ни золотого тиснения, ни буйного, режущего глаз многоцветья, ни обилия званий. Чего только не пишут люди на визитных карточках! От академиков всемирных информационно-интеллектуальных академий до скромно-неожиданного «эсквайр». Не исключено, что уже написаны диссертации, посвященные роли визитных карточек в аутопсихотерапии.

– Наверное, сначала изучу материалы, – ответил Александр, укладывая бумаги в папку. – Чтобы была база для общения.

– Сначала пообщайтесь без базы, – посоветовал следователь. – Федор Васильевич сориентирует вас на местности, а потом уже начнете знакомиться с материалами. Так вам будет легче. Если захотите задать вопросы кому-то из фигурантов, то напрямую не общайтесь, действуйте через меня.

– Эксперт не вправе вступать в личные контакты с участниками процесса, если это ставит под сомнение его незаинтересованность в исходе дела, – процитировал из только что прочитанного Александр, – а также не вправе самостоятельно собирать материалы для производства судебной экспертизы. Скажите, пожалуйста, Сергей Максимович, а что означает «сориентирует вас на местности»? В чем тут, в вашей местности, нужно ориентироваться? И может, вы сами меня сориентируете?

Сергей Максимович вздохнул, почесал затылок, покачал головой, а затем сказал:

– Дело это такое… На любой самый безнадежный висяк, который на контроле у руководства, обменял бы не раздумывая. Я, знаете ли, Александр Михайлович, вашу врачебную братию не очень жалую. По работе. По жизни – уважаю и доверяю, но вот по работе… Нигде не огребешь столько неприятностей, сколько вот на таких простых на первый взгляд делах. Вы думаете, я просто так, ради развлечения, комиссионную экспертизу назначил? Не думайте. Для развлечения у меня есть рыбалка и преферанс. И говорить я вам ничего не стану, потому что мне не положено вести с экспертами подобные разговоры. А Федор Васильевич вам, как эксперт эксперту, все объяснит.

– Давайте сразу уточним, Сергей Максимович, что если речь идет о даче заведомо ожидаемого заключения, то это не ко мне, – сказал Александр, глядя в глаза следователю. – Вы уж простите мою прямоту, но точки над «i» лучше расставлять сразу. Кто бы и как меня не ориентировал…

– Да я же совсем не об этом! – всплеснул руками Званский. – Я сам ничего, кроме объективной оценки, от вас не жду! Не придете к общему мнению с Рыкаловым, давайте каждый свое. Я имел в виду другое – чтобы вы представляли, откуда и куда дует ветер.

«Какая утонченная дипломатия, – иронично подумал Александр. – Ни слова в простоте. Сориентирует на местности. Откуда и куда дует ветер. Покойный Дегтярский яснее выражался…»[8]

Перед общением с коллегой Александр решил хотя бы в общих чертах ознакомиться с материалами. Мало ли что говорил следователь Званский. Доктор Берг привык жить своим умом.

В этот приезд Александр намеренно выбрал гостиницу в центре города, потому что ему никогда не доводилось бывать в Нижнем зимой. Хотелось долгими зимними вечерами гулять по заснеженным улицам старого города, дышать свежим воздухом, любоваться видами и уставать настолько, чтобы по возвращении в номер принимать горячий душ и сразу же засыпать, не думая ни о чем на сон грядущий. Гостиница не разочаровала, действительно оказалась уютной и комфортной, как описывали на сайте. Кроме всего прочего, порадовал своими правильными размерами сейф в номере. В него свободно умещалась папка с материалами дела. Александр разобрал дорожную сумку, заказал кофе в номер и стал знакомиться с материалами. Просматривал он их бегло, отмечая в уме ключевые моменты.

Операция проводилась по показаниям, нос у умершей пациентки и впрямь был некрасивый, вдобавок имелось искривление носовой перегородки…

Противопоказаний к операции не было, во всяком случае, в деле о них не говорилось ни слова. Предоперационное обследование провели как положено…

Протокол операции был написан так, что хотелось взять его в качестве образца для ординаторов. Александр читал и будто смотрел видеозапись – все как наяву…

«Стоп! – спохватился он. – Назначена комиссионная экспертиза. Я – хирург, Федор Васильевич тоже хирург, а кто же тогда должен оценивать действия анестезиолога? Хирург не вправе, ведь это другая специальность. Или есть отдельная экспертиза, про которую мне и знать не положено? А почему тогда в поставленных вопросах фигурирует анестезиолог Шишманников?»

Вопрос требовал немедленного уточнения. Александр позвонил Званскому.

– Простите, Александр Михайлович, вписал машинально, – ответил тот. – Конечно же, вам следует заняться только обоими хирургами, Качаловым и Словоходовым. Но если у вас возникнут какие-то соображения и по Шишманникову, то можете изложить их в устной форме. Я с удовольствием выслушаю, иногда, знаете ли, со стороны виднее. Опять же, я в курсе, что между хирургами и анестезиологами существуют определенные противоречия, как, например, между нами, следователями, и оперативниками. На этом противоречии все дело и основано, Иван кивает на Петра, Петр на Ивана, а наше дело – установить истину. С учетом всех факторов, в том числе и направления ветра.

«Дался ему этот ветер!» – подумал с досадой Александр и спросил:

– Сергей Максимович, у Викулайской есть влиятельные родственники?

– Правильный вопрос, – похвалил Званский. – Нет у нее никаких влиятельных родственников. Даже ни одного адвоката или журналиста нет. Совершенно обычная семья. Отец работает инженером на «Салюте», есть у нас такое научно-производственное предприятие, а мать – бухгалтером в драмтеатре. Но, если говорить начистоту, для нас статус родителей потерпевшей никакого значения не имеет. Закон одинаков для всех.

«А Волга впадает в Каспийское море», – подумал Александр, но озвучивать свой сарказм не стал.

Закончив чтение, он почувствовал, что нешуточно проголодался (утром, еще в Москве съел парочку бутербродов и с тех пор ничего не ел) и спустился на первый этаж пообедать. Ресторан при отеле был оформлен в стиле купеческого трактира XIX века – русский ампир во всем его ослепляющем величии. Обилие лепнины, скульптур, позолоты, резьбы, но в целом стильно, без лишней вычурности. Впрочем, ампир вычурностью не испортить, это сам по себе вычурный стиль. Роскошь, роскошь и еще раз роскошь. Меню в тяжелой кожаной папке было не очень большим, но полностью аутентичным. Солянка по-сормовски, любимые пельмени Максима Горького, котлеты по-нижегородски, морс «Волжский»…