Недоступная и желанная - Лоретта Чейз

Карманные часы были единственным оставшимся у Лидии предметом, некогда им принадлежавшим. Даже после того как Ангус принял ее в штат своего издания, она не удосужилась выкупить остальные вещицы, которые вынуждена была заложить в первые месяцы жизни в Лондоне. Появившиеся деньги она предпочла тратить на более необходимое. Последним из ее приобретений были лошадь и кабриолет. Теперь Лидия могла позволить себе такую покупку, поскольку ее заработок стал более чем приличным. Она получала гораздо больше, чем могла представить, размышляя о будущей работе.

Конечно, по крайней мере год она пробавлялась подготовкой газетных заметок о пожарах, взрывах, убийствах и прочих происшествиях и несчастных случаях, получая по пенни за строчку. Однако однажды ранней весной судьба принесла ей удачу. В тот день она впервые вошла в редакцию «Аргуса», и случилось это именно тогда, когда журнал был на грани полного разорения, а его редактор Ангус Макгоуэн доведен до такого отчаяния, что готов был сделать все что угодно, даже взять на работу женщину.

– Почти полтретьего, – констатировала Лидия, опуская часы в карман юбки и возвращаясь в настоящее. – Пожалуй, я пойду. В три я должна встретиться с Джо Парвисом в устричном ресторане Пиркеса, чтобы посмотреть иллюстрации ко второй главе этого треклятого романа.

Она вышла из-за стола и направилась к двери.

– Это не мерзкие литературные критики, а твой треклятый роман принес нам удачу, – заметил Ангус.

Речь шла о романе «Фиванская роза», повествующем о приключениях героини, который публиковался в выходящем два раза в месяц «Аргусе» с мая. Только Лидия и Ангус знали, что и имя автора С. И. Сабеллтир было художественным вымыслом. И Джо Парвис не догадывался, что главы, которые он иллюстрирует, написаны Лидией. Как и все остальные, он думал, что автором является какой-то одиноко живущий холостяк. И в самых диких фантазиях художник не мог бы представить, что мисс Гренвилл, самый циничный и расчетливый репортер «Аргуса», причастна хоть к одному слову этого причудливого и ловко закрученного сюжета.

Лидия, которая терпеть не могла напоминаний о ее авторстве, остановилась и повернулась к Ангусу.

– Романтическая трескотня, – бросила она.

– Может быть, и так. Но твоя очаровательная трескотня – это то, на что подсаживаются читатели, особенно женщины, и продолжения чего они с нетерпением ждут вновь и вновь. Да, черт побери, ты даже меня поймала на этот крючок. – Он поднялся и вышел из-за стола. – Эта твоя Миранда – умная девушка. И мы с миссис Макгоуэн думаем, что этот испорченный бойкий парень должен образумиться и…

– Ангус, я предложила написать этот идиотский роман, оговорив два условия, – резко перебила его Лидия. – Первое: никакого вмешательства с вашей или чьей-либо стороны. Второе – абсолютная анонимность. – Она смерила редактора ледяным взглядом. – Если просочится хоть малейший намек на то, что автором этой сентиментальной баланды являюсь я, вы мне ответите. Аннулирую все контракты.

В ее голубых глазах появилось вдруг то особое, свойственное представителям аристократии выражение, которое приводило в трепет поколения людей более низкого происхождения.

Макгоуэн, хотя в груди его и билось львиное сердце истинного шотландца, под этим холодным величественным взглядом уподобился простолюдину. Он невольно съежился, а лицо его приняло сконфуженное выражение и залилось краской.

– Ладно, ладно. Вы правы, – робко пробормотал Ангус Макгоуэн. – Было крайне неосмотрительно с моей стороны говорить об этом здесь. Конечно, дверь достаточно плотная, но лучше не рисковать. Но вы не должны сомневаться в том, что я добросовестно исполняю взятые на себя обязательства и…

– О, не надо пресмыкаться, ради бога. Вы платите мне достаточно, – перебила Лидия редактора, направляясь к выходу. – Сьюзен, идем! – Мастифиха поднялась, Лидия взяла в руку поводок и открыла дверь. – Счастливого дня, Макгоуэн! – бросила девушка и, не дожидаясь ответа, вышла из кабинета.

– Счастливого дня, – крикнул он ей вслед, – ваше величество, – тихо добавил редактор на выдохе.

«Королева чертова, – продолжил Макгоуэн уже про себя. – Но писать эта бестия умеет, дьявол ее раздери!»

С тем, что мисс Гренвилл умеет писать, в Англии согласились бы очень многие. Значительная их часть считала при этом, что мистер С. И. Сабеллтир пишет еще лучше. Последнее как раз и пытался доказать своему господину мистер Джейнес Арчибальд, камердинер герцога Эйнсвуда.

Занимаемой должности облик Джейнеса не соответствовал совершенно. Из-за плотно сбитой крепкой фигуры, маленьких, близко сидящих, похожих на бусинки глаз и длинного, искривленного явно вследствие нескольких переломов носа его скорее всего можно было отнести к типу скользких и задиристых людей, играющих на лошадиных бегах или на боксерских рингах. Сам Джейнес тоже, наверное, растерялся бы, услышь он о себе так льстящее английским слугам определение – «джентльмен при джентльмене». Правда, связано это было отнюдь не с заниженной самооценкой. Несмотря на отталкивающую внешность, он был исключительно аккуратен и выглядел весьма элегантно. Дело было в том, что джентльменом он никогда бы не назвал и своего высокого и красивого господина – Эйнсвуда Мэллори.

Эйнсвуд и Джейнес сидели сейчас в лучшем, если не сказать больше, по мнению мистера Джейнеса, бифхаусе «Аламод» в Клар Корт. Место, где располагалось заведение, по сути, представляющее собой узкий проход к печально известной улице Друри-Лейн, было далеко не самым респектабельным в Лондоне, а стряпня кулинаров «Аламода» вряд ли была рассчитана на очень разборчивый вкус. Однако и то и другое вполне устраивало герцога, поскольку сам он в данный момент был не более, а возможно, и менее респектабелен и разборчив в еде, чем любой из тех дикарей, о приключениях которых читал сейчас Джейнес.

Быстро расправившись с горой жареной говядины, его светлость откинулся на спинку стула, а точнее сказать, распластался на нем, и принялся искать взглядом официанта, желая вновь наполнить элем огромную кружку.

Каштановая шевелюра герцога, которую совсем недавно с таким старанием уложил Джейнес, вновь сбилась в столь беспорядочную копну, что могло показаться, будто ее хозяин в жизни не видел ни ножниц, ни гребня. Шейный платок, недавно до хруста накрахмаленный и тщательно завязанный с соблюдением безупречно правильных углов и интервалов для всех изгибов, превратился в нечто рыхлое и мятое. То же можно было сказать и о других предметах туалета Эйнсвуда. Вся его одежда выглядела так, будто он в ней спал.

«Никому нет дела до того, как все это выглядело раньше. С чего бы мне беспокоиться?» – думал Джейнес.

Однако вслух он говорил совсем о другом.

– «Фиванская роза» – это название огромного рубина, который героиня нашла несколько глав назад, когда прокралась в кишащую змеями гробницу фараона. Это история о настоящих приключениях, скажу я вам, и все с начала лета сходят от нее с ума.

Официант отошел, и герцог обратил скучающий взгляд зеленых глаз на номер «Аргуса». Все еще не раскрытый журнал, как бы испытывая силу воли Джейнеса, лежал перед ними на столе.