Сто двадцать ударов в минуту - Джулия Джулия

Не стоило столько пить. Эта мысль обычно посещала Сашу в первый раз при наступлении вертолетной болезни, а второй уже утром. Следом, как правило, шли обещания самой себе больше так не делать. Но Александра пила настолько редко, что к следующей попойке с братом, они забывались. 

– Самое главное не уснуть, – пробормотала она, проваливаясь в сон.

Жизнь снова вернулась в привычный ритм, а дни стали одинаковыми, как бочонки лото. Различались только цифры. Сухие, черные, напечатанные лазерным принтером на обычной офисной бумаге, складывающиеся в вереницу многочисленных отчетов. 

Утром кофе, днем обед в кафе по соседству, вечером ужин, приготовленный домработницей. 

Если бы кто-нибудь сказал, что ночь после выставки, организованная для отмыва денег, оставила неизгладимый след в сердце Бориса, – он бы соврал. Саша не поселилась в его сердце, и он не хранил в шелковой коробочке случайно оброненную в машине сережку. Хотя бы потому что Саша никогда не была в его машине. 

У него не было ее номера, а она не спросила его email. Шансов на то, что они однажды встретятся в большом городе едва ли превышали ноль тысячных процента. По крайней мере Борис считал так до позднего вечера пятницы. 

Возвращаясь около полуночи домой, он не думал о необходимости блокировать двери, и не подозревал, что в притормозившую на светофоре машину может запрыгнуть рыжая бестия.

Когда дверь машины открылась, Борис даже развернулся посмотреть, какой наглец мозги растерял. 

– Розы Люксембург семнадцать, – послышалось сзади и миллионы электрических зарядов прокатились по телу, напрочь лишив Бориса дара речи. 

Голос мягкий, как плюш, с легкой хрипотцой, немного натянутый, как от алкоголя. Но это был Ее голос, почему-то единственный запомнившийся из сотни случайных любовниц.

Если бы к нему в машину села какая-нибудь другая девушка, то Борис обязательно сказал бы ей, что она ошиблась машиной. А если бы парень, то даже говорить ничего не стал бы – просто разбил нос. Но на заднем сидении сидела Саша, и влекомый фантазиями Борис решил на полчаса сделаться таксистом без лицензии. 

Половину пути Борис разрывался между желанием отвезти девушку к себе и здравым смыслом, требующим доставить ее домой. Разум издевательски подкидывал картины их случайной связи, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Несколько раз Борис украдкой поглядывал на свою попутчицу в зеркало. Размышлял о том, что скорее всего Саша была бы не против повторить. Но в итоге рационализм и зачатки благородства взяли верх над похотью и Борис свернул в сторону жилого комплекса "Розовый Фламинго". 

Он не учел одного: ворота во двор открывались с ключа. Остановившись, Борис развернулся назад и легко похлопал Сашу по колену. 

– Эй, проснись! 

Александра не отреагировала, уснув крепким сном в объятиях зеленого змея. Можно было бы порыться в ее сумочке, найти ключи, отнести девушку домой, а затем тихо уйти.

Борис вышел из машины. Он дал ей пять минут на то, что бы она сама проснулась, а себе – чтобы собраться с мыслями. 

Он не был романтиком, не терял от любви голову, не сочинял стихов дамам. На просьбы любовниц отвезти всегда вызывал такси, на праздники заказывал доставку цветов. "Сухарь" самое мягкое, что он слышал при расставании. 

– Какого хрена? – бормотал он. – Я даже имени ее не помню... Как там?.. Маша? 

Самому себе солгать сложно. Еще сложнее поверить в собственную ложь. В памяти отпечатались не только имя, но треугольник родинок под левой лопаткой. Рука, которой он хлопнул по колену девушки, горела огнем. Пальцы ощущали бархатистость кожи, и желание скользнуть ладонью выше по бедру, закипало смолой. Закрыв глаза, Борис попытался вспомнить аромат ее волос, однако сразу одернул себя. 

– Какого хрена? – зло повторил он, садясь за руль. – Отвезу к себе. Проспится, а утром выпру к чертовой матери. 

Борис запретил себе смотреть на Сашу, неотрывно следя за дорогой. Принятое решение ему понравилось. Он избавил себя от неловкости общения с пьяной девицей, потешил свое эго милосердием – не бросил даму на улицу, и заодно получил шанс отплатить огневолосой стерве ее же монетой. Еще ни одна женщина не тушила сигарету о самолюбие Бориса Таларски! 

Ворота подземной парковки открылись, пропустив автомобиль внутрь. Заглушив двигатель, Борис открыл дверь и подхватив Сашу на руки понес к лифту. Он не собирался аккуратничать. Если проснется, вызовет такси, а это уже много учитывая, что они друг другу никто. Секс невзначай – не повод для расшаркиваний. 

И тем не менее, на кровать Борис уложил девушку бережно. Слишком бережно для того, кто не бережет чужой сон. Как в забытье, опустившись на колени, он кончиками пальцев убрал с лица локон. Некоторое время вкладывался в ее безупречное лицо, не разрешив себе погладить Сашу по щеке. С этого все и начинается, а первый принцип Бориса: разум превыше эмоций! Никаких чувств, рожденных на почве интрижек. 

Он глубоко вдохнул терпкий аромат духов, немного задержал дыхание, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. Подавив желание уткнуться носом в тонкую шею, Борис резко поднялся с пола. 

– Черт знает что! – обескураженный собственным безрассудством пробормотал он уже за дверью. 

Перед тем, как уйти к себе, Борис вернулся к Саше, снял с нее туфли. Чтобы не испачкала покрывало, и не наставила затяжек бесчеловечно высокими каблуками. 

– Надо же было так напиться, – ворчал он, не замечая ажурных узоров, которые рисовали его пальцы на женской стопе. – Дьявол! 

Борис одернул руку и быстрым шагом покинул комнату. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  

Едва за плотными шторами забрезжил рассвет, Борис поспешил в ванную, боясь пропустить пробуждение Саши. С садистским наслаждением он представлял ее растрепанной после ночи, растерянной. Думал о том, как настоит на совместном завтраке и будет до последней капли кофе сверлить ее взглядом. 

Словно инквизитор, греющий щипцы над факелом, Борис наполнил стакан водой с несколькими шариками льда, выдавил на крошечную розетку таблетку обезболивающего. Составив все на столик-поднос, Борис отправился воплощать свою маленькую месть.