Ожидайте перемен к лучшему - Виктория Борисова

Только маленькая Настя притихла в своей кроватке, словно даже она поняла, что происходит нечто плохое.

Игорь пропадал где-то три дня. Кира уже смирилась с мыслью, что больше никогда его не увидит, что мама действительно была права и теперь ей всю жизнь предстоит нести на себе тяжелый крест матери-одиночки.

Он пришел рано утром, когда все только-только ушли на работу. Кира метнулась к нему навстречу как была – в ночной рубашке, заспанная, растрепанная, – хотела обнять, кинуться на шею, но муж лишь коснулся губами щеки – и отстранил ее. Он аккуратно положил на стол ключи и бросил сквозь зубы одно слово:

– Собирайся.

Кира не посмела даже спросить куда – просто покидала в чемодан свои и детские вещи, дрожащими руками одела Настю и вышла вслед за ним из когда-то родного дома – навсегда… Уже в тот момент она поняла совершенно отчетливо, что больше сюда не вернется.

Поначалу жить пришлось в общежитии – том самом, где Кира лишилась девственности на скрипучей койке. Уж как Игорю удалось выбить им «семейную» комнату – просто уму непостижимо! Удобства в конце коридора, кухня одна на весь этаж… Как вспомнишь, так вздрогнешь. Зато девчонки – бывшие сокурсницы – относились с пониманием, и даже иногда по очереди соглашались посидеть с Настей пару часов, когда они с Игорем срывались в кино. Удивительно, но девочка очень быстро научилась никому не докучать, тихо занимаясь своими игрушками в уголке, и даже болеть почему-то совсем перестала!

Постепенно Кира привыкла к этому странному «общажному» быту. Теперь она уже знала, что Игорь зарабатывает фарцовкой, перепродавая кем-то привезенные джинсы и кофточки, а в институт ходит иногда только затем, чтобы не выгнали из общежития. Знала, что все экзамены и курсовые он покупает, и даже один раз повеселил всю группу, когда, явившись на зачет, весело осведомился: «Ну что сдаем сегодня?»

А время менялось, и менялось очень быстро. Все, что казалось прежде незыблемым, почти вечным, стало рассыпаться, словно карточный домик. Уже бурлили окраины бывшей Советской империи, на улицах шумели митинги, сахар и табак продавали только по талонам, а возле магазинов выстроились длинные очереди.

Когда вчерашние спекулянты стали гордо называть себя бизнесменами, дела у Игоря сильно пошли в гору. Теперь и он именовал себя «директором совместного предприятия», хотя контора помещалась в крошечной комнате в полуподвале, штат состоял из трех человек, а главным (и единственным!) иностранным партнером был ушлый поляк Анжей, бывший однокурсник, бойко торговавший теперь на вещевом рынке в Варшаве.

Они переехали в съемную квартиру, и Кира просто не помнила себя от счастья. Тесная однушка на окраине в старом доме без лифта и мусоропровода стала их первым настоящим домом. Кира старательно наводила уют, купила пестрые занавески, покрывала и коврики, пытаясь хоть немного скрасить убожество окружающего быта, стряпала обеды, встречала мужа по вечерам… Соседка Наталья Аркадьевна – интеллигентнейшая дама с университетским дипломом – охотно соглашалась посидеть с Настей за совсем небольшие деньги. В те годы пенсия лишь слегка отделяла человека от голодной смерти, и женщина, много лет проработавшая искусствоведом в музее, была счастлива хотя бы такой возможности заработать немного.

Зато и Кира почувствовала себя гораздо свободнее. Она даже закончила курсы бухгалтеров, чтобы помогать Игорю, и теперь на работе они пропадали вместе. Забота о хлебе насущном отнимала так много сил, что порой она просто не могла поиграть с дочкой, прочитать ей сказку или просто расспросить, как прошел день… Бывало, что до дому они добирались ближе к полуночи, когда девочка давным-давно спала.

Зато у Настеньки было все, о чем многие ее сверстницы могли только мечтать – платьица, игрушки, красивые книжки с картинками… Наталье Аркадьевне Кира доверяла всецело и точно знала, что она не забудет покормить девочку завтраком, проверить, чтобы та оделась по погоде, поможет приготовить уроки, отведет в музыкальную школу и в студию бальных танцев.

Даже отношения с родственниками понемногу наладились. С мамой они помирились, даже плакали, обнявшись, и просили друг у друга прощения. Но глубокая трещина между ними все-таки осталась. Выйдя на пенсию, мама решительно не знала, чем себя занять. Она стала часто приходить в гости, и Кира, стыдясь самой себя, очень тяготилась этими визитами. Мама все время рвалась то помочь по хозяйству, то посидеть с Настей, и немалого труда стоило убедить ее, что делать этого совсем не нужно. Мама обиженно поджимала губы. «Значит, чужому человеку больше доверяете? Деньгами откупаетесь? А ребенку нужно внимание, нужна семья!» – говорила она и уходила домой, а Кира облегченно вздыхала. Теперь хоть какое-то время можно было жить спокойно, а потом все начиналось сначала.

Мама умерла в девяносто девятом – сгорела от рака за несколько месяцев. Узнав о ее диагнозе, Кира почувствовала себя безмерно виноватой, и потом, разрываясь между работой, домом и больницей, надеялась, что все еще образуется, они смогут заново найти общий язык и жить по-другому…

Но все оказалось напрасно. Не помогла ни операция в хорошей клинике, ни облучение, ни изматывающие курсы химиотерапии. Кира бесконечно совала врачам деньги, покупала самые дорогие лекарства, но мама таяла день ото дня.

На похоронах Светка отозвала ее в сторону и завела длинный, пространный разговор о том, что долгие годы была рядом с мамой, можно сказать, всю себя ей посвятила, пока Кира жила в свое удовольствие! Даже замуж так и не вышла. А потому, наверное, а потому было бы справедливо… Тут она замялась, и Кира непонимающе уставилась на нее. Когда до нее дошло, о чем речь, стало и смешно, и противно. Оказывается, Светка очень боялась, что сестра станет претендовать на ее кровные квадратные метры, которые она давно привыкла считать своими. Кира кивала и успокаивала ее, уверяла, что об этом даже и не думала. Даже удивительно было, на что готов человек, чтобы отвоевать свое скромное счастье на задворках! Как раз тогда, после дефолта, цены на недвижимость сильно упали, и они с Игорем смогли наконец обзавестись собственной квартирой в новостройке – той самой, где живут и сейчас.

А время шло, и жизнь текла своим чередом. Постепенно появился достаток, и теперь не нужно было убиваться на работе денно и нощно, Настя повзрослела… И тут Кира сделала печальное в общем-то открытие – девочка выросла без нее! Наверное, мама была права, что она не очень-то хорошая мать. А значит, сама во всем виновата. Наверное, если бы она была внимательнее, то смогла бы уберечь девочку, и теперь все было бы по-другому!

За это Кира казнила себя бесконечно. Трясина отчаяния затягивала ее все глубже и глубже. Непонятно было, как жить дальше и стоит ли вообще… В конце концов Игорь пришел домой и сказал:

– Знаешь что, так нельзя! Надо что-то делать.

Он говорил, что она только понапрасну терзает себя, что нельзя убиваться бесконечно, есть специалисты, которые смогут ей помочь… Кира покорно кивала. В тот момент ей было совершенно все равно.

Игорь устроил ее в хорошую клинику, больше похожую на пятизвездочный отель, – с цветами на окнах, кокетливыми занавесочками и вышколенным персоналом. Все дни в этом странном заведении были похожи один на другой, так что казалось, будто время здесь изменило свое течение, стало бесконечно растянутым… С пациентов просто пылинки сдували. Хорошенькие сестрички в форменных голубых халатиках с беджиками на груди бесшумно сновали туда-сюда, разнося таблетки, врачи были безукоризненно вежливы и даже разговаривали почему-то чуть понизив голос, словно боялись потревожить их покой. Еда была не хуже ресторанной – жаль только, что Кира почти не могла есть и возвращала тарелки нетронутыми. Только когда лечащий врач заговорил о необходимости «введения питательных веществ», Кира поняла, что ее могут начать кормить насильно, и с отвращением начала запихивать в себя пищу.