Сова плавает баттерфляем - Мария Тович

Паша вскочил с места и подошёл к окну. Пейзаж за стеклом тоже не радовал: размякшая, хлюпающая жижа на дороге, хмурое, совсем не весеннее небо. Служебные машины исчертили плац, покрытый грязным снегом, серыми проплешинами появившегося асфальта. Чёрные силуэты голых деревьев уныло повесили обледеневшие ветки. И ни намёка на солнце. Неприятное время года: уже не зима, но ещё не весна.

Его мысли снова оборвал звонок.

– Алё? Здравствуйте. Тут это… горит ларёк, – пробормотал голос.

Паша машинально посмотрел на часы. 13.00. Средь бела дня.

– По какому адресу вы находитесь?

– Мирная, 38-Б. А ларёк у перекрёстка. Там выпечку продают.

Паша сразу вспомнил, что там стоит ларёк Гурама. Хозяин пекарни готовит такие вкусные лепёшки, что каждый раз, проходя мимо, Паша не мог устоять и покупал одну, а то и две.

– Я видела, его специально подожгли, – понизив голос, заговорщицки продолжала незнакомка. – Я в окно глядела. Там шпана какая-то крутилась.

– Ваши фамилия, имя, отчество.

– Виталина.

– Как?

– ВИ-ТА-ЛИ-НА.

– А фамилия? Отчество?

– Просто Виталина.

– Значит, анонимно? – уточнил Паша.

– Как вам будет угодно.

– Хорошо. Ваш звонок принят.

– Вы уж разберитесь, поймайте их.

– Да, спасибо.

Через несколько минут проезжавший по улице Мирной наряд доложил, что ни один ларёк не горит. Ни следов пожара, ни толпы зевак.

«На Мирной всё мирно!» – засмеялся патрульный.

Утром, когда Паша возвращался со смены, Гурам, как обычно, хлопотал на своём месте, расставлял товар, протягивал покупателям горячие хачапури.

– Как дела, Гурам? Всё хорошо?

– Работаем, дорогой. У нас в народе говорят: «Какие труды – такие и плоды». Тебе как всегда? Одну, две? У меня новые лепёшки, с лобио. Попробуй. Вкуснооо, – он улыбался, как будто всё утро ждал молодого сержанта как дорогого гостя.

Паша забрал хрустящий горячий пакет, источающий густой аромат. Выдохнул с облегчением – хорошо, что вызов был ложный. Чёртовы шутники! Ладно, когда пацаны балуются, но чтобы бабы… какая-то Виталина. Ещё одна сумасшедшая. Паше хватало полоумной Чекрыгиной, которая звонила каждый день, разоблачая вымышленных убийц и живодёров, и бабушки с Архипова, 20, у которой периодически «гостили инопланетяне». Их номера дежурные знали наизусть. Эля просто не поднимала трубку, увидев номер из черного списка. Паша же каждый раз ругал себя за то, что отвечал на подобные звонки, но проигнорировать их ему что-то мешало, а пересилить себя он не мог.

Когда Паша открыл дверь квартиры, то сначала ждал, что мерзкий кот выйдет его встречать, и не сразу вспомнил, что Катька съехала и забрала Трюфеля с собой. Странно, неужели он привязался к этому ходячему воротнику сильнее, чем к его хозяйке?

Паша незаметно для себя проглотил обе лепёшки. Они действительно оказались вкусными, как обещал Гурам. Проверил телефон – Мира не звонила. Только пропущенный звонок от мамы. Паша почти нажал на вызов, но остановился и решил, что перезвонит попозже. Очень хотелось спать.

Поначалу суточные дежурства отнимали у Паши столько сил, что иногда он засыпал, как только переступал порог дома, не раздевшись, не помывшись. Трудно было приспособиться к ночным бдениям, потом со временем привык. Но сегодня глаза предательски закрывались, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Все-таки организм всегда возьмёт то, чего ему не хватает. Паша зевнул и завалился на диван.

Он так и уснул с телефоном в руке. Проснулся, когда за окном уже горели фонари. Сразу же открыл пропущенные сообщения. Нет, от Миры не было ни одной весточки. Только эсэмэска от Катьки: «Больше мне не звони». Хм, он и не собирался. Может быть, стоит связаться с Мирой самому? Нет, неловко, она сказала, что позвонит, когда ей будет удобно.

Он включил очередную часть «Настоящего детектива»[2]. В серии ещё никого не убили, как раздался телефонный звонок.

– Привет! – сказала Мира так просто и буднично, будто они каждый вечер привыкли перезваниваться.

– Да… привет! Как ты?

– Нормально. Я тут всё устроила. Ты сможешь помочь забрать мои вещи?

– Да, конечно. Когда и откуда?

– Ключ от квартиры у тебя в почтовом ящике. Сумка с вещами лежит у меня в шкафу на верхней полке. Там самое необходимое. Но сама я её незаметно вынести не могу.

– Ты хочешь, чтобы я забрал сумку из твоей квартиры? – уточнил Паша.

– Ну да. Не волнуйся, там никого не будет.

– Когда мы встретимся?

Она немного задумалась:

– Ммм… в четверг. Раньше не получится. А сумку забери завтра. Стаса не будет дома с десяти до обеда. Его пригласили на презентацию в автосалон. Новая «Ауди», навороченная. Он её точно не пропустит.

– А ты будешь?

– Нет. Говорю же, квартира будет пустая. Ты должен сам попасть внутрь и забрать вещи. Когда уйдёшь – просто захлопни дверь, она закрывается автоматически. Позвоню тебе завтра вечером, хорошо? – деловито произнесла Мира.

– Да, конечно.

Паша ждал от неё на прощание хоть какого-то ласкового слова. Катька вечно мурлыкала: «милый», «котик», «лапуля». Но Мира мягко произнесла:

– Спасибо. Мне пора.

– До четверга, – прошептал он. В трубке послышались гудки.

Паша не стал дожидаться следующего дня, влез в толстовку и вышел на лестничную площадку прямо в домашних тапках. Катька бы ему этого не простила. В своём почтовом ящике он действительно нашёл ключ, к которому бечёвкой была привязана бирка с надписью «Черёмуховая, 5 – 88».

Вернувшись домой, Паша открыл в телефоне приложение с картой города. Название улицы было знакомо, но точного её расположения он не знал. Ах да, новый район с элитным жильём. Жилой комплекс «Голиаф». Панорамное остекление, люксовые лифты… Худшее место, чтобы лезть в чужую квартиру.

18 марта. Понедельник. Утро

В суточных дежурствах есть два плюса. Они называются – отсыпной и выходной. В десять утра понедельника Паша в трусах поплёлся на кухню. Заварил Катькин чай «Изумрудный махито». Он считал, что чёрный чай куда лучше, но всё в их доме решала Катя, поэтому за отсутствием альтернативы Паша отхлебнул из чашки нечто зелёное. Он до сих пор не мог поверить, что решился на разрыв со своей девушкой. А ведь она в планах уже всё расписала, вплоть до того, в какую школу пойдут учиться их дети.

У Паши в это утро было до того приподнятое настроение, что даже «изумрудное нечто» показалось вполне сносным и даже приятным. Он чувствовал себя, как вол-ярмольник, которого несколько лет кормили гнилым сеном и вот наконец он обрел свободу, и не просто свободу, а шанс жевать самую вкусную и самую свежую траву на лугу.