Серебряный туман - Оливия Вильденштейн

можете прийти.

Я прочистила горло. Если бы он знал, что я встречаюсь с Эйсом, он бы определённо отменил своё приглашение.

— Я буду там.

Касс вернулась к бару, наполнила высокий стакан кубиками льда и водой, затем вернулась к нашему столику, чтобы поставить его перед Каджикой. На секунду я подумала, что она может снять свой чёрный фартук и плюхнуться на банкетку винного цвета рядом со мной, но шериф подозвал её.

Как только она ушла, я сказала:

— Сегодня утром в газете была озадачивающая статья.

— Озадачивающая?

— Тревожная. Огорчающая.

Его словарный запас, хотя и дополненный памятью Блейка, насчитывал двести лет, поэтому некоторые слова ускользали от него.

— Я знаю, что значит озадачивать, Катори, — он положил руки на стол. — Почему это тебя так озадачило?

— Хоум Депот. Железные цепи. Ничего не напоминает?

Он убрал руки со стола и сцепил их перед собой.

— Ты же знаешь, что я не ворую.

— Служащий, который выносил ящики с железом, не помнил, как это делал. Возможно, это был не ты, а только охотники, — я понизила голос, — обладающие влиянием.

Глаза Каджики резко сверкнули.

— Я не знал об этом. Спасибо, что обратила на это моё внимание.

— Ты серьёзно понятия не имел?

Он покачал головой. Я поискала на его лице что-нибудь, но ничего не нашла. Может быть, он хорошо это спрятал, а может быть, действительно не знал.

— Разве ты не контролируешь их?

— Контролирую их? Я тренирую их, да, но я не стремлюсь контролировать других. Я оставил это Гвенельде.

— Ну, либо она плохо справляется с этим, либо… — я наклонилась вперёд в кабинке, чтобы мой шёпот быстрее достиг Каджики. — Или она планирует нападение. Что действительно разрушило бы хрупкий мир между…

— Мир? — его губы искривились в хмурой гримасе. — Какой бы это был мир, Катори? Вчера голвинимы убили одного из наших.

— Они убили? Кого?

Я втайне надеялась, что это будет Элис. Я встречалась с ней всего один раз, но она мне не понравилась. И моя неприязнь к ней не имела ничего общего с тем фактом, что у неё был секс с Каджикой. Охотнику разрешалось заниматься сексом с кем он хотел. Она мне просто не нравилась. Она казалась дикой и властной.

— Том. Бывший генерал.

Мой разум щёлкнул по воспоминанию. В ту ночь, когда я вернулась из Детройта, рядом с Гвенельдой стоял мужчина в армейской форме. Должно быть, это был Том.

— Почему они убили его?

— Потому что они могли.

— Должно быть, в этом есть что-то большее.

— Почему ты всегда должна принимать их сторону?

— Я не знаю, — неужели я так делала? — Мне просто кажется странным, что они устранили его из-за простой возможности.

Каджика фыркнул.

— Для того, кто проводит много времени с фейри, ты, похоже, не очень хорошо с ними знакома.

Жар охватил моё лицо. Я потянула шарф свободнее и начала разворачивать его, когда вспомнила, зачем я его надела в первую очередь. Я замерла и начала прокручивать его обратно. Я была недостаточно быстра.

Каджика зацепил пальцем мягкий материал и отдёрнул его от меня. Его глаза расширились, когда они встретились с моими.

— Ты конфисковала гассен?

Я прикусила губу. Кивнула.

— Хотя и не нарочно.

Он нахмурился.

Стараясь говорить как можно тише, я сказала:

— Я столкнулась со Стеллой, и, ну… она пыталась меня задушить. Почти справилась с этим, но потом медсестра увидела, что я задыхаюсь, и очистила мои дыхательные пути скальпелем, и моя кровь… намагнитила пыль Стеллы.

Хотя Каджика оставался спокойным, на его виске яростно пульсировала вена.

Я пожала плечами.

— По крайней мере, теперь я знаю, как это работает.

Он закрыл глаза. Когда он открыл их, они были почти чёрными.

— Я убью её.

— Нет, Каджика, — я покачала головой. — Я рассказала тебе об этом не для того, чтобы отомстить.

— Это в два раза серьезнее, чем фейри напавшие на одного из наших.

Я поморщилась. Одна из них.

— Я благодарю Геджайве за то, что Стелла потерпела неудачу, но я не позволю, чтобы их преступления остались безнаказанными.

— Каджика…

— Не защищай их, — прорычал он, и его рычание привлекло нежелательное внимание.

— Позволь мне наказать её, — прошептала я. — Ты сказал, что научишь меня драться, так научи меня драться.

Каджика изучал меня.

— И нет, я никогда не буду использовать то, чему ты меня учишь, против тебя. Я клянусь в этом.

После долгого молчания он сказал:

— Завтра утром. Я заеду за тобой в девять часов.

— Утром или вечером?

Каджика повернул лицо в сторону, к телу, нависшему над нашим столом. Тело, которое я не смогла ощутить, двигалось в нашу сторону.

— Почему Каджика заезжает за тобой в девять, Кэт?

Я съёжилась.

Эйс выбрал ужасное время.

— То, что делаем мы с Катори, тебя не касается, паган, — выплюнул Каджика.

Называть Эйса паганом — термином Готтва, обозначающим фейри, — было не очень хорошей идеей. Однако именно по этой причине Каджика сделал это, чтобы разозлить Эйса. Мысль о том, что эти два мужчины когда-то согласились работать вместе, чтобы принести мир своему народу, казалась совершенно неправдоподобной.

Несмотря на то, что наша кабинка была в некотором роде уединённой, она никоим образом не была достаточно удалена. Папа и шериф высунулись из своих, чтобы понаблюдать за нами.

Касс побежала в нашу сторону.

— Доброе утро, Эйс.

Эйс не ответил моей подруге.

— Почему он заезжает за тобой в девять?

Ничуть не смутившись, Касс спросила:

— Кофе? Чай?

— Эйс, пожалуйста… — прошептала я. — Не устраивай сцен. Я объясню позже.

— Зачем тебе объясняться с ним, Катори? — спросил Каджика.

— Может быть, мне стоит вернуться позже, — сказала Касс.

Эйс пристроился рядом со мной. Я отпрянула в сторону. Он сунул руку под стол. Его рука легла мне на колено. Я отскочила ещё дальше, остановившись только тогда, когда моя спина упёрлась в кирпичную стену.

— Ты пугаешь её, — сказал Каджика.

Эйс приподнял уголок рта в полуусмешке, полуулыбке.

— Я могу вызвать у Кэт много чувств, но страх не входит в их число.

— Каджика согласился научить меня драться, — выпалила я, потому что это было лучше, чем обсуждать чувства, которые пробудил во мне Эйс.

— Абсолютно нет, — сказал он.

Каджика прищурил свои тёмные глаза.

— Потому что ты веришь, что имеешь право голоса в том, что она делает?

— Возможно, я не имею права голоса в том, что она делает, — Эйс пронзил меня своими сверкающими голубыми глазами, — но у меня есть право голоса в том, с кем она это делает.

Эйс снова попытался положить руку мне на бедро, но я отодвинулась… снова. Позволить ему