Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

Витька взял последний аккорд, медленно перебрал пальцами струны и закончил песню. Все молчали, не желая прерывать состояния легкой грусти. И он решил продолжить тему и начал наигрывать каскадовскую «Кукушку», ожидая, что кто-нибудь начнет выводить слова: «Часто вспоминаю дом родной…», но Леха неожиданно положил руку на струны и попросил:

– Вить, давай про сигарету, а?

Это был их давний прикол. Когда Леха впервые обратился с такой просьбой, Витька минут пятнадцать перебирал с ним песни и не мог найти ни одной, где были бы слова о сигарете. Леха толком не мог вспомнить, о чем песня, не мог воспроизвести мотив, дать хоть полстрочки стиха. Только щелкал пальцами и повторял:

– Ну, там про это… Там про сигарету есть место.

Наконец, после долгих стараний и ухищрений, Витька вытянул из него, что речь в песне идет о друге, не вернувшемся из боя. Меньше всего эта известная песня Высоцкого была о сигаретах, но Леха почему-то запомнил именно эти слова, и когда Витька дошел до них, Леха, смущенно мотнув головой, начал подпевать. Вот и теперь, исполняя по просьбе друга песню «Про сигарету», Витька ждал, когда Леха подключится. Не сильный в пении Леха терпеливо ожидал, заглядывая в Витькины глаза, и, когда тот кивнул и замолчал, дойдя до нужного Лехе куплета, тот запел сам:

Нынче вырвалась, словно из плена, весна,

По ошибке окликнул его я:

– Друг, оставь покурить, – а в ответ тишина:

Он вчера не вернулся из боя.

Остальные слушали молча. Сев на любимого конька, Витька исполнил и другие песни Высоцкого по близкой им тематике. Были там и «В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала…», «Блистал закат, как свет клинка…», и его коронная, про падающие с небосклона звезды.

Нам говорили, нужна высота

И не жалеть патроны,

Вон покатилась вторая звезда

К вам на погоны

Я уж решил, миновала беда,

И удалось отвертеться,

Но с неба скатилась шальная звезда

Прямо под сердце.

Последний аккорд замер в тихом кубрике. Витька медленно отложил гитару, дальше петь было невозможно. Все сидели понурившись, не поднимая глаз друг на друга. Положение исправил Коля. Он тряхнул своей крупной головой с жестким ежиком темных волос, по-деловому поднялся и приказал:

– Хорош сопли распускать! Встать! За мной, шагом марш!

Дружно поднялись с коек, потопали к выходу мимо притихших колпаков. На улице быстро забили пару сигарет, пустили по кругу. Вернулись в кубрик уже в веселом настроении и снова расселись в своем углу.

– Султан, давай, что ли, врубай свою машинку, – предложил Олег.

– А чё, запускай ту кассету, где не «Каскад», а сборная солянка. Якуб нам споет про одно крыло.

Якуб смущенно втянул голову в плечи. Он любил петь русские песни, но, плохо разбирая в них слова, придумывал свой вариант, составляя из похожих слов такую немыслимую галиматью, что слушавшие умирали со смеху. «Бэз меня тебя любили мой лети одним крылом…» – коверкал он Пугачеву своим таджикским акцентом.

Султан повозился в тумбочке, доставая магнитофон, щелкнул клавишами перемотки и запустил кассету с самого начала, где «Веселые ребята» пели песню про тетю: «Ой, напрасно, тетя, вы все слезы льете и все смотрите в окно…» Заводная музыка подняла настроение; постепенно все, сидя на койках, стали притопывать ногами и покачиваться из стороны в сторону в такт музыке. Витька держал себя в руках, привалившись к спинке кровати и вполоборота глядя на друзей. Он уже знал, что сейчас произойдет: дурман пробьет блокировку разума и накопленные эмоции хлынут наружу. Долго ждать не пришлось. «Ребята» запели новую песню, и Коля неожиданно выскочил в проход и принялся приплясывать, подпевая:

Мы по всей земле кочуем, на погоду не глядим,

Где придется, заночуем, что придется, поедим…

Следующим не выдержал Султан. Прихватив гитару, он вышел вслед за Колей, встал рядом, и теперь уже вдвоем они топали по полу своими сапогами. Султан делал вид, что играет на гитаре. Леха, подхватив автомат вернувшегося с поста часового, быстро удлинил ремень и повесил на плечо так, как музыкант вешает электрогитару. Пальцами левой руки он брал на стволе автомата воображаемые аккорды, а правой барабанил в районе ствольной коробки. Судя по низкому положению «инструмента», Леха играл на басу. Рядом с ними возник Бабаев, вертя в руках воображаемые барабанные палочки. Теперь эта четверка напоминала «Веселых ребят», которых они пару раз видели по телевизору. Они громко выкрикивали слова любимой песни, с остервенением били по несуществующим и ненужным струнам и топали ногами:

Мы – бродячие артисты, мы в дороге день за днем,

И фургончик в поле чистом – это наш привычный дом…

Слова выдавливали слезу. Глядя на наклоненные головы и упертые внутрь себя взгляды друзей, Витька понял, что все пацаны чувствуют примерно то же, что и он сам. Действительно, слова песни относились и к ним. Они и есть эти бродячие артисты, уходящие день за днем по горным дорогам! А их бээмпэшка – чем не цирковой фургончик? Это они ночуют где придется. Едят, коль не лень было тащить на себе лишний груз консервных банок. А уж на погоду смотреть им точно не приходится…

Витьке стало очень грустно. Он всем нутром почувствовал, что окружен настоящими друзьями, каких, наверное, уже не будет в его жизни; что, когда пройдет первый кайф возвращения домой, он будет скучать по этим ребятам, с которыми пришлось разделить столько дряни и радости. Желанный дембель – дембель, о котором они так долго мечтали, которого из последних сил ждали, предстал вдруг в ином ракурсе. Это будет еще и расставание с друзьями.

Пройдет несколько дней, и им придется прощаться. Кто-то уедет с первой партией, оставляя других ждать следующей отправки, и будет прощаться с друзьями возле вертолета. Кто-то – например Коля, или Султан, или Олег, взойдет на борт, обернется в дверном проеме, махнет рукой на прощанье и скроется навсегда. Даже если они поедут домой все вместе, все равно когда-нибудь в пути – на вокзале или аэродроме настанет момент, когда придется расстаться! Обняться на прощанье, повернуться и пойти прочь. Можно будет обернуться, махнуть рукой. И осознать, что со многими уже не доведется увидеться в этой жизни… «Веселые ребята» между тем продолжали:

Мы приедем и уедем – летом, осенью, зимой,

И опять приснится детям наш фургончик расписной…

Витька окончательно расстроился. Ребята топали и орали в исступлении, а он сидел на койке, склоняя голову все ниже.

Кончаются наши «гастроли», думал он. Вряд ли кому-то, тем более местным детям, будут сниться наши зеленые «фургончики». А вот нам, скорее всего, будет сниться эта дикая непонятная земля: высоченные горы, зеленые долины, быстрые чистые реки, цветущие сады Бахарака, летняя жара, пыль дорог, осенние ветра и пыльные бури, зимняя стужа. Много здесь красоты и экзотики. Будет о чем рассказать дома. Возможно, мы даже будем вспоминать все это с умилением.