Лучшее средство от северного ветра - Даниэль Глаттауэр

И вот наконец осенью наступил решающий момент: у нее появился другой. Человек, с которым, по ее словам, можно не только соединиться, но и остаться… (Хотя он был пилотом испанской авиакомпании. Но это неважно.) Когда я об этом узнал, я вдруг свято уверовал в то, что Марлен — «женщина моей мечты» и что я должен сделать все, чтобы не потерять ее навсегда. И пару недель только этим и занимался — делал все и еще чуть-чуть. (От подробностей этой истории я, пожалуй, тоже Вас избавлю.) А она уже почти была готова дать мне — а значит, нам обоим — «последний шанс»: Рождество в Париже. Я собирался (можете смело посмеяться надо мной, Эмми) сделать ей там предложение. Безмозглый кретин. Она ждала только прилета испанца, чтобы рассказать ему про меня и про Париж. Она просто обязана была сделать это, считала она. Мне было как-то не по себе от этой затеи. Да что там «не по себе» — при мысли об этих объяснениях у меня в животе как будто запускали сразу все двигатели испанского аэробуса. Это было 19 декабря. Нет, она не позвонила. Она прислала мне смертоносный мейл: «Лео, ничего не получится. Я не могу. Париж был бы очередной ложью. Прости, пожалуйста!» Как-то так. (Нет, не «как-то так», а именно так, слово в слово.)

Я сразу же написал ответ: «Марлен, я хочу, чтобы ты стала моей женой! Это твердое решение. Я хочу всегда быть с тобой. Теперь я знаю, что могу. Мы должны быть вместе. Доверься мне в последний раз! Давай поговорим обо всем в Париже. Пожалуйста, не отменяй Париж!» И стал ждать ответа. Прошел час, два часа, три часа. Каждые двадцать минут я взывал к ее глухонемому мейл-боксу, я читал старые любовные мейлы, смотрел наши электронные любовные фотографии, которые мы сделали во время наших бесчисленных примирительных путешествий. Потом опять таращился на монитор как помешанный. От этого короткого, бесстрастного звука — сигнала об очередном почтовом сообщении, — от этого крохотного моргающего письмеца на панели задач зависела моя жизнь с Марлен, а значит, как мне казалось в тот момент, и вся моя дальнейшая жизнь.

Я сам себе определил срок этих мучений — до 21 часа. Если Марлен не позвонит и не напишет до девяти вечера, значит, Париж, а с ним и наш «последний шанс» отменяется.

Было уже 20.57. И вдруг — дилинь! моргающее письмецо (удар током, предынфарктное состояние), мейл! Я на пару секунд закрываю глаза, собираю воедино жалкие остатки своего позитивного мышления, концентрирую внимание на вожделенном сообщении, на согласии Марлен, на Париже вдвоем, на нашем окончательном воссоединении — навсегда. Потом открываю глаза, загружаю письмо и читаю, читаю, читаю… «С наступающим Рождеством и Новым годом! Эмми Ротнер».

Это по поводу моей «ярко выраженной аллергии на массовые рождественские рассылки».

Приятного вечера.

Лео

Через два часа

RE:

Дорогой Лео!

Это замечательная история. Особенно мне понравился финал. Я почти горжусь, что стала, так сказать, орудием судьбы в этой драме. Надеюсь, Вы понимаете, что рассказали мне, «созданному Вашим воображением виртуальному образу», «составленному Вами иллюзионистскому фотороботу», нечто необычное о себе. Это был настоящий исторический экскурс — «Частная жизнь лингвопсихолога Лео». Сегодня я уже не в силах написать Вам что-нибудь заслуживающее внимания. Но завтра Вы получите полноценный анализ — если не возражаете. Строго по пунктам — 1, 2, 3 и т. д.

Спокойной Вам ночи и приятных снов. То есть постарайтесь обойтись в этих сновидениях без Марлен — рекомендую.

Эмми

На следующий день

Тема: Марлен

Доброе утро, Лео!

Позвольте Вас немного покусать.

1. Значит, Вы — мужчина, которого женщина интересует лишь в начале и в конце: когда ему нужно ее заполучить и когда он рискует навсегда ее потерять. А промежуток — то, что можно условно назвать «быть вместе» или «остаться вместе», — это Вам неинтересно, или утомительно, или и то и другое. Верно?

2. Хотя Вы (на этот раз) чудом избежали женитьбы, но ради того, чтобы выкурить испанского пилота из постели своей тогда без двух минут бывшей подруги, Вы уже готовы были рискнуть и наведаться к алтарю. Это свидетельствует скорее о недостатке пиетета в отношении брачного союза. Верно?

3. Вы уже однажды были женаты. Верно?

4. Я отчетливо вижу, как Вы, разомлев, разнежившись в самосострадании, читаете любовные письма и смотрите старые фотографии, вместо того чтобы сделать что-нибудь, что могло бы вселить в женщину надежду на то, что в Вас все еще теплится искра любви или робкое стремление к каким-то более постоянным и долговечным отношениям.

5. И тут в Ваш почтовый ящик, от которого целиком и полностью зависит решение вопроса, быть Вам или не быть, коршуном падает МОЙ судьбоносный мейл. У меня такое впечатление, что я в самый что ни на есть подходящий момент произнесла наконец то, что уже много лет готово было сорваться с языка Марлен: ЛЕО, ВСЕ КОНЧИЛОСЬ, ИБО НИКОГДА НЕ НАЧИНАЛОСЬ! Или другими словами, более опосредованно, поэтично, романтично: «С наступающим Рождеством и Новым годом! Эмми Ротнер».

6. И Вы, дорогой Лео, делаете элегантный жест. Вы пишете ответ Марлен. Вы поздравляете ее с верным решением. Вы говорите: МАРЛЕН, ТЫ ПРАВА, ВСЕ КОНЧИЛОСЬ, ИБО НИКОГДА НЕ НАЧИНАЛОСЬ! Или другими словами, более опосредованно, энергично, сильно: «Дорогая Эмми! Хотя мы с Вами, мягко выражаясь, мало знакомы, все же — спасибо за Вашу сердечную и необыкновенно оригинальную рождественскую рассылку! Должен Вам сказать: я обожаю эти массовые поздравления, обращенные к массе, к которой я не принадлежу. С ув. Лео Лайке»…

Дорогой Лео, Вы — на редкость хороший, элегантный, стильный лузер.

7. И вот мой ключевой вопрос: Вы по-прежнему хотите, чтобы я писала Вам мейлы?

Желаю Вам, несмотря на понедельник, приятно провести время до обеда.

Эмми

Через два часа

RE:

Приятного аппетита, Эмми!

1. Я не виноват в том, что напоминаю Вам мужчину, который, очевидно (элегантно, как описано у Вас в п. 1), разочаровал Вас. Не думайте, пожалуйста, что знаете меня лучше, чем Вы можете меня знать! (Вы вообще не можете меня знать.)

2. Что касается последней «соломинки» в виде брачного обещания, за которую я ухватился, — больше того, что я уже сделал, обозвав себя безмозглым кретином, я все равно сделать не смогу. Однако исполненная сарказма и ханжески-моралистического пафоса Эмми в туфлях 37-го размера в целях укрепления пиетета к брачному союзу усердно сыплет мне соль на рану (предположительно хищно прищурив глаза и с пеной у рта).

3. Должен Вас огорчить: я никогда еще не был женат! А Вы? Неоднократно, верно?

4. Тут опять имеется в виду мужчина из п. 1, которого я Вам напоминаю, мужчина, который предпочитает читать отставшие от реальности любовные письма, чем доказывать Вам свою долгосрочную любовь. Может, в Вашей жизни было даже несколько таких мужчин.