Сыщик поневоле - Михаил Александрович Михеев

площадке, незнакомая, но это и неудивительно: во-первых, Виталий к ним никогда не присматривался, а во-вторых, сюда периодически подваливает расслабляющийся народ аж с трех соседних дворов. Дворничиха по утрам, убирая последствия таких расслаблений, материлась весьма изобретательно, жильцы, для чад которых и была, собственно, организована площадка, были с ней солидарны, но делу это помогало мало. Во всяком случае участкового, разгоняющего сборище, Виталий не видел здесь ни разу.

Собака, отпущенная с поводка, радостно зашуршала чем-то в кустах. Пришлось ее окликнуть, чтобы не сожрала ненароком какую-нибудь дрянь. И этим, очевидно, Виталий и привлек внимание расслабляющегося молодняка.

– Папаша, огоньку не найдется?

Судя по ленивой интонации, сказано это было без особой агрессии. Так, попугать обывателя, но уж этаких орлов Виталий точно не боялся.

– Сынок, а тебе папа с мамой не говорили, что детям пора смотреть мультики и в кроватку бай-бай?

Компания дружно загоготала, а тот, говорливый, разом побагровел – хотя сумерки уже сгустились, фонарь работал, и картинку давал неплохую. Парнишка начал медленно вставать, явно намереваясь произвести впечатление. Получалось так себе – никакая качалка не сможет скрыть возраст, и за широкими плечами и короткой стрижкой а-ля крутой скрывался обычный шпаненок, на которого Виталий смотрел даже с некоторой жалостью. Мозгов нет – считай, калека.

– Слышь…

Что уж Виталий должен был услышать, так и осталось загадкой, поскольку из кустов не с лаем даже – с ревом – выпрыгнула его собака. Зверюга она была, конечно, не самая крупная, овчарке уж точно уступала, но когда на тебя, без разбега перемахнув забор, несется из темноты черная рычащая торпеда со вздыбленной шерстью, это производит впечатление. Парень от неожиданности шарахнулся назад и, позабыв о том, что сзади скамейка, зацепился за нее ногами, позорно плюхнувшись на грязный песок. Остальные, напротив, повскакали с мест и тут же были бдительно облаяны. Собака Виталия еще никого не покусала, но кому попало знать об этом было совсем необязательно.

– Эй-эй, – тот молокосос, что был чуть старше и, видимо, за главного, вскинул в примиряющем жесте руки. – Мы тебя пугать не хотели…

– Последний, кто пытался меня всерьез напугать, – лениво и чуть презрительно отозвался Виталий, – был почти трех метров роста и весил где-то полтонны. Его шкура до сих пор висит у меня на стене. Если что, там хватит места и для ваших.

По всем законам жанра, стоило бы вообще этих четверых отсюда выгнать, но делать этого он не стал. Просто потому, что считал: каждый должен заниматься своим делом. В его обязанности разгон местной шпаны никак не входил, так что Виталий коротко свистнул псине и отправился с ней по своим делам. Ну а парни принялись успокаивать страшно матерящегося товарища. Тот сыпал угрозами, но как-то безадресно, и последовать за собаководом с целью развития конфликта не пытался. Ну а Виталию было абсолютно все равно, что он там бормочет.

В этот момент и зазвонил опять телефон. Опять этот номер… Виталий подумал несколько секунд, решая, не отправить ли его в черный список раз и навсегда, но воспитание победило. Кнопка – не сенсор, как на новомодных смартфонах, а солидная и удобно ощущаемая пальцем деталь – вдавилась с легким усилием…

– Виталий Семенович!

– Слушаю, – голос был женский, молодой, немного испуганный и до странности знакомый, но кому он принадлежал, Виталий решительно не помнил.

– Виталий Семенович, это Катя.

– Что за Катя?

– Катя Никифорова. – Показалось, или в ее голосе мелькнуло разочарование? – Я…

– Не стоит, я понял. Простите, не узнал голос. Чем могу быть полезен?

– Виталий Семенович, вы могли бы подъехать к дому отца?

– Да, – сухо ответил он. – Завтра…

– Прямо сейчас!

– Гм… Это и впрямь так важно?

– Поверьте, очень. Я бы не стала вас беспокоить, но отец сказал, что, случись нужда, могу обращаться именно к вам. Он вам верит… верил. Я звонила несколько раз, но то шел какой-то сбой, я вас слышала, вы меня нет, то никто не брал трубку.

– Меня не было в городе, – автоматически ответил Виталий, прикидывая уже, как лучше ехать. – Буду через полчаса. Устроит?

– Да, конечно, спасибо вам огромное.

– Пока не за что.

К дому Петровича он подъехал даже раньше, чем обещал. Тут, собственно, и ехать-то было всего ничего, особенно учитывая, что загруженность улиц у них далеко не столичная. Больше времени потратил, загоняя домой собаку – та упорно жаждала еще погулять и познакомиться с очередным блохастым приятелем. Но когда он въезжал во двор, то понял сразу две вещи: во-первых, звали его явно не зря, а во-вторых, он опоздал. Дом уже догорал…

Жил Петрович в старом доме, построенном еще в те далекие времена, когда город только начал появляться на карте. Отделка дощатая, под ней – дранка, а что уж там дальше, Виталий никогда не видел и даже интересоваться не собирался. Когда-то с этих двухэтажных, на один-два подъезда, домов начинался город, сейчас остались считанные экземпляры, периодически сносимые для расчистки мест под многоэтажки.

Дом, превратившийся сейчас в груду обгоревшего мусора, под расселение и снос должен был пойти года через три-четыре. Может быть. А может, и нет – гадать, что в головах у чиновников и как меняются их планы по распилу бюджета, занятие неблагодарное. Во всяком случае, Петрович по этому поводу все шутил, что вряд ли дождется нормальной квартиры. Вот и не дождался. А сейчас и дома не стало, лишь толпились вокруг жильцы, разом лишившиеся всего, что только можно. Неудивительно, что вид у них был крайне потерянный.

Виталий выскочил из машины, поискал глазами Катю и ее мать, но, увы, не заметил даже намека. Пошарил в кармане, нашел телефон, набрал… «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Стоило ожидать. Черт!

Домой он вернулся лишь часа через два. Один. Девушку так и не нашел, что и неудивительно. Очень похоже, завтра в развалинах найдут два обгоревших трупа. Что здесь творится-то, черт возьми?

Сбросив пропахшую едким дымом одежду, он не меньше получаса стоял под острыми, как иголки, струями душа, пытаясь смыть не столько грязь, сколько мерзкое ощущение безысходности. Когда вокруг тебя начинаются непонятки, это, в конце концов, переживаемо. Когда в тебя стреляют, но ты можешь ответить тем же, чувствуешь много чего, но помимо логичного для достаточно мирного человека вроде него страха есть и азарт, и адреналин в крови. А когда вот так, был человек, с которым ты несколько минут назад разговаривал, – и остались обгорелые скелеты… А еще когда ощущаешь, что ты сам во всем этом каким-то боком замешан,