Дамочка с фантазией - Елена Арсеньева

– Убиться! – удивилась Валентина. – Так ведь я тоже женщина!

– Ну и что? Ты не мусульманка.

– Это правда, чего нет, того нет, – хохотнула Валентина. –Кстати, а с каких пор молдаване стали мусульманами?! Или ты сменила веру?

– Да я отродясь некрещеная! – захохоталасмуглянка-молдаванка.

– Никакой логики у этих исламистов, – покачала головойВалентина. – Ладно, сиди, раз такие дела. Вон там, на кушетке, присядь. А ты,моя красавица… как ее зовут, кстати?

– Гуля.

Женщина, которая стояла, неловко прижимая к себе цветастыйподол длинного платья, встрепенулась.

– Пошли, Гуля! – ласково похлопала ее по плечу Валентина. –Вон туда забирайся – и ноги врозь. Поняла? Ну, какая умница! Тихо, тихо, сейчасмазок возьму. У тебя месячные когда были?

Азербайджанка смотрела испуганно.

– А как нам такие тонкости узнать? – обернулась Валентина кпереводчице. – Явно беременность, по-моему, три недели, но насчет месячных какуточним?

– Да я сейчас у ее мужа спрошу, – подскочила та с кушетки. –У них всегда все знают мужья. – И выметнулась за дверь.

– Везет бабам! – вздохнула Валентина. – Мужья все знают,думать не надо, знай по сигналу падай в койку, а потом рожай… У тебя дети есть?Сколько детей?

То, что азербайджанка рожала, вдобавок не единожды, виднобыло, как говорится, невооруженным глазом. Но сколько раз конкретно?

– Пятнадцатого января месячные прошли! – влетела в кабинетпереводчица. – Муж сказал. Он календарик ведет.

– Да ты что?! – обернулась Валентина. – Чего только небывает на свете, да? А детей у них сколько? Спроси у мужа.

– Это я и так знаю, – кивнула переводчица. – Здесь, вНижнем, двое с ними живут. И двое там, в ихнем ауле, или как его там. У мамашимужа под присмотром.

– Понятно. Короче, барышня беременна, это раз. Второе – унее инфекция какая-то, думаю, трихомоноз, надо подлечиться. – Валентинавыбросила в ведро очередную пару перчаток. – Подождем, конечно, анализов, тогдаи поговорим конкретно. Не знаешь, они ребенка оставлять думают или как?

– Разумеется, оставлять! – всплеснула руками переводчица. –Аллах не велит аборты делать, вы что, не знаете?

– А, ну да… – Валентина зевнула, даже не пытаясь прикрытьрот. – Пардон. Еле живая к концу приема. Давайте, девочки, приходите завтра сутра на кровь и все такое. А послезавтра мазок будет готов – тогда скажу, каклечиться. Понятно? Ну, пока!

– До свиданья, – сказала молдаванка.

Азербайджанка молча поклонилась в пояс.

– Ишь ты! – изумилась Валентина. – Ну, с богом. То есть сАллахом!

Наконец-то ушли. Похоже, на сегодня все. Отмучилась, докторЗалесская!

Нет, кто-то еще ломится в дверь… Слава те, это всего лишьуборщица.

– До свиданья, тетя Галя, я помчалась! – Валентина выхватилаиз шкафа шубку и в самом деле побежала по коридору. Пусто, все уже ушли, какнормальные люди, она одна сегодня досидела до закрытия консультации и дажепосле оного. А это кто притулился под окошком?

Впрочем, в эту минуту Валентину гораздо больше интересовалане примостившаяся у подоконника фигура, а дверь дамского туалета. Но, выйдяоттуда через несколько минут, она вновь покосилась на женщину. Что-то в нейбыло знакомое…

Стоп, да это же та суровая барышня – Люда Головина!

– Ты чего тут засиделась? – удивилась Валентина. – Ждешького-то?

– Да. – Люда медленно поднялась со стула. – Я вас жду.

– Меня? – вскинула брови Валентина. – А что такое? Мы что-тозабыли? Или решила все же взять направления на анализы? Может, и насчет аборта…

– Нет! – резко качнула головой Люда. – Я просто… Можно, я свами немного пройдусь, а? Вы на остановку? В верхнюю часть едете? Я вас толькочуть-чуть провожу. Пожалуйста!

В ее ровном, пожалуй, даже монотонном голосе прорезалисьвдруг умоляющие, истерические нотки, и Валентина спрятала раздражение в карман.Видимо, с этой угрюмой, уверенной в себе особой не все так просто, какказалось. Похоже, она чего-то боится.

Ну, в общем-то это объяснимо. Барышня переоценила своюкрутизну. Ее «мальчик-мужчина» определенно будет настаивать на аборте, да и егомама, факт, в стороне не останется. Особенно если натура потенциальной«сношеньки» ей известна и она подозревает, что здесь имеет место быть небезумная страсть, а вполне трезвый расчет. Наверное, эта Люда позвонила своемупарню – сообщить радостную, так сказать, новость, а трубку схватилапотенциальная свекровь и отвесила что-нибудь этакое… Типа – убирайся со своимублюдком в свою Тмутаракань, или откуда ты там взялась. Сердитые мамы умеютсказануть, что да, то да!

Между тем они с Головиной уже вышли из дверей консультации,спустились с крыльца и осторожно побрели по тропе через двор. Этот глагол дляобозначения процесса движения был самым точным, поскольку в начале марта, когдабеспрестанно чередовались оттепели с похолоданиями, тропа покрылась настывшимиколдобинами, в темноте неразличимыми. Со стороны передвижение по ней напоминалокултыханье каких-то калек, у которых ноги разной длины. Валентина могла об этомсказать с уверенностью, потому что не единожды наблюдала из окошка аналогичноекултыханье. Вообще-то она была даже рада, что Люда Головина внезапно навязалаей свое общество. Вдвоем, сцепившись под ручку, преодолевать эту полосупрепятствий было куда легче, чем в одиночку. И все равно они еле ползли – и этопри том, что обе были в сапогах на низком каблуке. Иначе тут и впрямь калекамистать можно в два счета. Строго говоря, свои красивые итальянские сапожкиВалентина перестала носить зимой именно в целях ногосбережения.

За все это время Люда не проронила ни слова. Возможно,оттого, что идти было тяжко и скользко, она просто сосредоточилась на пути, аможет быть, ей нужно не столько поговорить, сколько просто помолчать рядом скем-нибудь доброжелательным, а если и не слишком доброжелательным, то хотя быне осуждающим.

Да ради бога! После пяти часов непрестанной говорильниВалентина молчала с наслаждением! Если б еще ноги не разъезжались каждуюминуту, совсем славно было бы.