Петр Великий и его время - Виктор Иванович Буганов

в селе Дединово. Брандта, корабельного плотника, вскоре разыскали - он занимался в столице столярным ремеслом. И Карштен - так его называл Петр - починил бот, приделал мачту и паруса, и оба производили маневры на Яузе. Но река была узкой, и бот упирался то в один берег, то в другой. По приказу Петра бот переправили сначала на Просяной пруд в Измайлове, потом, поскольку и пруд оказался неудобным, на Переяславское озеро, к северу от Москвы. Оно имело 30 верст в окружности и подходящую глубину. Здесь, в устье Трубежа, Петр и Брандт заложили верфь, и началось строительство новых кораблей.

Бот, который потом Петр назовет дедушкой, родоначальником русского флота, пробудил в нем, человеке сухопутном, неистовую любовь к мореплаванию. Он уже с того времени, усвоив семейные предания, мечтал о флоте, которого Россия, огромная страна, омываемая с севера морями, до сих пор не имела. А это, кстати говоря, одна из причин того, что государство было отрезано от морей на северо-западе и юге. В свое время предки эти выходы к морям имели.

С помощью новых учителей-иностранцев Петр усвоил основы арифметики и геометрии, артиллерийской и фортификационной наук. Узнал правила возведения крепостей, мог высчитать полет пушечного ядра, управиться с астролябией. Тяга к техническим знаниям, мастеровым, практическим занятиям, вообще свойственная его натуре, окрепла под влиянием деловых и практичных иностранцев. Все это пригодилось ему впоследствии, подобные знания и навыки он накапливал всю жизнь, недолгую, но на редкость насыщенную учебой и делами, делами и учебой.

Помимо плавания на судах, не оставлял Петр и «потешных игр» в селе Преображенском и его окрестностях. Штурмы потешной земляной крепости Пресбурга с применением орудий, воинских маневров на «поле боя» воспитывали в русских солдатах и унтер-офицерах умение и охоту к военному делу. Интересно, что, назначая офицерами преимущественно иностранцев как людей опытных, командиром Преображенского и Семеновского полков он приказал быть русскому - Автамону Головину, «человеку, - по отзыву Куракина, - гораздо глупому, но знавшему солдатскую экзерцицию». Насмешливый и едкий, князь знал, о чем говорил: он сам служил в Семеновском полку и не раз, конечно, наблюдал и слышал главного солдатского командира.

Софья и ее приближенные снисходительно смотрели на потехи Петра с «озорниками», как изволила величать его преображепцев и семеновцев царевна. Она видела в военных играх чудачества, сумасбродства молодого и несдержанного братца-царя. Характерно, что и матушка, обожавшая своего Петрушеньку, тоже считала, что он предается довольно пустым забавам, отвлекающим его от царских дел и забот. А Софья-то как раз была довольна тем, что братец не интересуется государственными делами, более того - уклоняется от них, хотя и участвует порой в кремлевских церемониях - посольских и церковных, выезжает с двором в подмосковные монастыри на богомолье. Сама же она упивалась властью, мечтала укрепить свое положение в правительственных делах, принимая к тому многие меры.

В правление Софьи дела в Москве шли заведенным порядком - работали приказы (министерства), принимались послы, решались текущие дела - внутриполитические и внешнеполитические. Внешней политикой, связями с зарубежными государствами ведал Посольский приказ, во главе его стоял «голант» (фаворит) царевны-правительницы боярин князь Василий Васильевич Голицын. Человек начитанный, образованный, он говорил на нескольких европейских языках. В своем доме в Охотном ряду, убранном на европейский манер картинами и зеркалами, он принимал иностранцев, вел с ними долгие беседы. Он был западником, как и некоторые его современники, старшие и младшие: А. Л. Ордин-Нащокин, одно время «канцлер» царя Алексея Михайловича, его приближенные Ф. М. Ртищев и др. Голицын понимал, что России, во многом отсталой по сравнению с передовыми странами Западной Европы, необходимо встряхнуться, усвоить то новое и ценное, что имелось в Западной Европе - в промышленности и торговле, ремеслах и художествах, образовании и науке.

И Голицын, русский интеллигент конца XVII в., и другие политики делали, что могли, для того, чтобы направить страну по новому пути. До них в России по сути дела начинались, пусть не всегда решительно и последовательно, те новшества, реформы, которые потом более масштабно и смело продолжил Петр Великий.

В отношениях Петра с Софьей давно назревал взрыв. Подраставший царь, хотя и занятый «потешными играми» и учением, с явным неудовольствием и плохо скрываемым раздражением смотрел на действия сестры-правительницы. Таков был его характер: упрямый, самостоятельный и резкий; к тому же любимая мать, его и ее приближенные, и не только из числа обиженных Нарышкиных, обращали внимание царя на двусмысленность двоецарствия в стране, фактическое всесилие регентши, на ее опасные замыслы. Князь Борис Алексеевич Голицын, один из самых близких и преданных Петру людей, двоюродный брат Софьиного «голанта», и другие из окружения царя разжигали его недовольство и честолюбие, направляли его действия.

В январе 1689 г. царица-мать женила Петра, чтобы остепенить его. Сыскали ему невесту-красавицу молодую девицу Евдокию Лопухину. По тогдашним понятиям царь, женившись, становился взрослым, зрелым человеком, правителем; регентша уже не была нужна. В Москве еще накануне Петровой свадьбы заговорили о переходе власти в его руки. В марте Петр побывал в Посольском приказе - ведомстве князя В. В. Голицына. Глава русской дипломатии остался недоволен посещением царя, требованием прислать новую партию оружия для его «потешных». Три месяца спустя, 8 июля, происходил по традиции крестный ход с участием обоих царей, несли святую икону. Софья тоже пошла с ними. Петр потребовал, чтобы она оставила их - обычай запрещал подобное женщинам. Софья отказалась, и разгневанный Петр ускакал в Коломенское.

Вскоре вернулся из второго Крымского похода В. В. Голицын. Манифест о наградах его участникам должны были утвердить цари, но Петр отказался это сделать. С большим трудом его убедили уступить. Когда же Голицын, несостоявшийся полководец, приехал в Преображенское благодарить Петра за награды, тот даже не принял его. «Самодержица всея Руси», как уже приказала именовать себя Софья Алексеевна, пришла в ярость. Назревала решающая схватка.

Софья, «зазорное лицо», как ее называл Петр, как будто замышляла дворцовый переворот. Новый начальник Стрелецкого приказа Ф. Л. Шакловитый, ее новый фаворит, по сообщениям некоторых современников, пытался опереться на стрельцов, чтобы отстранить Петра от власти, а Софью возвести на престол. В загородную резиденцию он пригласил стрелецких командиров, которым предложил написать челобитную (прошение) о том, чтобы регентша венчалась на царство. Те не решались, отговаривались неграмотностью; у них свежи были еще воспоминания о событиях 1682 г., расправе над стрельцами после окончания «мятежа». Но Шакловитый был упорен - он вынул прошение, давно им заготовленное, причем от лица не только стрельцов, по и всех московских жителей:

- За челобитной дело не