Мельничиха из Тихого Омута 2 - Ната Лакомка

Судья упорно отмалчивался, и госпожа Анна поправила вуаль, напоследок окинув бывшего мужа взглядом, в котором были и насмешка, и жалость, и легкое презрение.

— И всё же я была рада видеть тебя, Рейвен, — сказала она равнодушно. — Хоть ты сейчас и похож на разбойника. Как же ты опустился… — покачав головой, дамочка, наконец-то, решила удалиться и пошла к выходу.

Я ждала, что сейчас судья ответит что-то резкое, съязвит, напомнит о годе в Бедламе, чтобы поставить на место эту высокомерную красавицу, но он молчал, глядя в пол и постукивая пальцами по столешнице.

Неужели, ничего не скажет?!. Неужели, позволит дамочке уйти, оставив за собой последнее слово?!

Подавшись немного вперёд, я в щёлку смотрела, как удаляется бывшая жена судьи — шурша шелками, изящно поддерживая белой ручкой с наманикюренными ноготочками подол юбки, грациозно оглядываясь через плечо и с сожалением качая головой. Ну просто ангел во плоти, а не женщина, которая упекла мужа в сумасшедший дом!

Я подумала так и тут же мысленно осадила себя: Светик, Светик, не пыли. Ты не знаешь, что у них там произошло. Обычно оба бывают виноваты, что брак распался. Судья тоже — тот ещё крендель, так что не надо считать его жертвой. Это совсем не твоё дело, пусть разбираются сами, пусть…

От пыли защекотало нос, я потерла переносицу, задержала дыхание, но как ни силилась — удержаться не смогла, и… оглушительно чихнула!..

— Кто это? — тут же воскликнула госпожа Анна.

— Ты собиралась уходить, — напомнил судья, направляясь к шкафу.

Но прекрасная донна Анна оказалась проворнее — куда только девалась аристократическая неспешность! Женщина промчалась к шкафу и распахнула его прежде, чем судья успел её остановить.

— Боже, что это?.. Что это за босячка в твоём кабинете? — услышала я растерянный голос и увидела совсем рядом нежное личико с широко распахнутыми глазами.

А потом ещё раз чихнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Что это такое, Рейвен? — повторила госпожа Анна. — И почему она в твоём шкафу?

— Позвольте представиться, — сказала я прежде, чем судья успел хоть слово сказать, — Эдит Миллард, мельничиха из Тихого Омута. Только отойдите, пожалуйста, я хочу вылезти…

Бывшая супруга судьи, похоже, была и впрямь потрясена, потому что послушно отступила, и я выбралась из шкафа, отряхивая юбку.

— Ноги затекли, — объяснила я дружелюбно, сделав штук десять книксенов, а потом начиная упражнение «наклоны в сторону», — и бока тоже…

— Что за вульгарная особа? — госпожа Анна опомнилась и перешла в наступление. — Зачем ты посадил её в шкаф?!

И снова я опередила судью, прежде чем он ляпнул бы что-нибудь, что повредило нашему общему делу — борьбе против ведьм. А может, мне просто очень не понравилась чистенькая и хорошенькая госпожа Бывшая, и хотелось вести себя при ней именно как босячка и вульгарная особа.

— Я прохожу подозреваемой по делу о трёх убийствах, — доверительно сказала я, глядя на элегантную даму самым невинным взглядом. — Но я не виновата — правда-правда! Только господин судья почему-то не верит, вот и посадил меня в шкаф, чтобы одумалась. И я сижу там, сижу, а тут вы… Но не беспокойтесь, сударыня, я никому не расскажу вашу тайну. Особенно если вы мне приплатите за молчание, — тут я протянула к женщине руку — ладонью вверх, как цыганка, которая клянчит позолотить ручку.

— Какая тайна?! — растерялась госпожа Анна. — За что это я должна вам платить, уважаемая?

Это «уважаемая» было сказано таким тоном, что так и хотелось взять в руки метлу и отметелить эту красоточку, чтобы сбить аристократическую спесь.

Судья кашлянул в кулак или хмыкнул, а я продолжала, даже не взглянув на него:

— Ну как же, сударыня? Приплатите мне, а я никому не скажу, что вы примчались в наше захолустье из столицы, чтобы уговорить мужа вернуться к вам.

— Что?! — она вытаращилась на меня, по-дурацки приоткрыв рот. — Вы о чем говорите? Вы всё не так поняли!

— Да ладно, — протянула я, подмигивая ей. — Я ведь тоже женщина, и понимаю, как обидно, когда муж бросает, да ещё и разводится. Нет, мой муж не разводился, он умер… Вернее, его утопили… Но я всё равно понимаю. Поэтому не волнуйтесь, никому-никому не скажу, как вы унижались, умоляя господина Кроу вас простить. Хотя… примите добрый совет, — тут я понизила голос и сказала углом рта, закрываясь ладонью от судьи, — если он сбежал от вас в провинцию, то точно не вернётся. Вот если бы он сбежал на южные острова… Если бы на острова, то это означало, что он надеется на новую встречу. А когда бывшие мужья сбегают на край света — это как в пекло, лишь бы вас никогда больше не видеть. Но вы его и в пекле достали… то есть в провинции.

— Вы что себе позволяете?! — вспылила госпожа Анна. — Вы…

— Вообще-то, это ты слишком много себе позволила, — перебил её судья и оттеснил меня от своей бывшей жены, встав между нами. — Я работаю, не забывай. И ты вмешалась очень некстати. У меня допрос с пристрастием, и свидетели совсем не нужны.

Я выглянула из-за его плеча, чтобы насладиться тем, как госпожа Анна набрасывает на лицо вуаль. Руки у женщины дрожали, и она путалась в вуали. Пара шпилек упали на пол, но кроме меня никто этого не заметил.

— Прости, что помешала, — сказала бывшая жена ядовито, совладав, наконец, с головным убором, и гордо расправив плечи. — Только шкаф не был заперт, к вашему сведению, уважаемая!

— Да вы что! — ахнула я, не выходя из-за спины судьи. — Получается, я там зазря столько просидела? Эх, знала бы, что не заперто — сразу бы вылезла, как только вы начали упрашивать господина судью вернуться…

— Это невыносимо! — воскликнула она и вылетела из кабинета, как ведьма на метле — только юбка всплеснула.

— Ну вот, — огорчилась я, — так и не заплатила.

Было слышно, как простучали по коридору каблучки, а потом всё стихло, и судья повернулся ко мне, лохматя свою кудрявую шевелюру.

— Может, мне заплатить вам за молчание, хозяйка? — спросил он, поблескивая глазами, но этот блеск не показался мне грозным — наоборот, весёлым.

— Эм… Не хотите порочить репутацию бывшей жены? — спросила я небрежно, хотя это и далось мне с трудом.