Приговор - Иван Любенко

Правда, в губернской столице существовало двоевластие. С одной стороны — Комитет общественной безопасности, появившийся сразу после февральской революции, включавший в себя представителей кадетов, социал-демократов, эсеров, народных социалистов и беспартийных демократов, а с другой — Совет рабочих, солдатских, крестьянских и мещанских депутатов, в котором большевики заметной роли не играли. Их организацию в Ставрополе возглавлял бывший заведующий отделом статистики земской управы Александр Пономарёв.

Воспользовавшись растерянностью эсеров, большевики захватили редакцию газеты «Заря свободы». Редактором себя назначил исключённый из духовной семинарии Михаил Морозов, начавший призывать к насильственному захвату власти. Надвигалось вооружённое противостояние. Чтобы избежать ненужных жертв, Комиссар временного правительства Старлолычанов предложить провести в губернской столице Народное собрание, которое и должно было определить какая власть будет в губернии. Заранее было ясно, что победит точка зрения эсеров. Стремясь не допустить такого развития событий, большевики объявили о созыве так называемого Крестьянского съезда с делегатами от сельских сходов, на которых первыми скрипками в оркестре были солдаты, склонные верить большевистским лозунгам.

Две сотни депутатов съехались в Ставрополь и 31 декабря 1917 года под стук винтовочных прикладов и радостные пьяные выкрики, провозгласили в губернии власть Советов. Вскоре образовали Губернский Исполнительный Комитет (Губисполком), а он в свою очередь, избрал совет народных комиссаров (Совнарком).

Только от всех этих новшеств на первых порах в тихой хлебной гавани мало что изменилось. Горожане, хотя и настороженно относившиеся к большевикам, всё же чувствовали себя достаточно спокойно. Новая власть, так называемого угнетённого пролетариата и беднейшего крестьянства всё ещё не находила отклика и поддержки среди населения. Да и откуда ему было взяться, если ни беднейшего крестьянства, ни угнетённого пролетариата в губернии не имелось. А до начала Великой войны в Ставрополе и нищих-то невозможно было отыскать, как и беспризорных детей.

В феврале 1918 года 112-й пехотный полк торжественно и под музыку отправился воевать под Ростов, но проявил себя плохо, за что командир полка был предан военно-революционному трибуналу. Зато солдаты «героически» отличились при разграблении мирного населения Ростова-на-Дону. Вернувшись в Ставрополь, красные вояки торговали всем подряд: от постельного белья, подушек и сыров, до бриллиантов и золотых украшений. Город вновь потонул в бесконечном пьяном кошмаре.

Но, как бы там ни было, а весна ощущалась повсюду. Её уже было слышно в шуме первого дождя и весёлом чирикании воробьёв, спрятавшихся в зелёных еловых ветках сада Ардашева. Рыжий соседский кот, загнанный Малышом и Лео сначала на берёзу, а потом и крышу особняка, нагло смотрел сверху и расхаживал по тёплой железной кровле, взирая свысока на своих обидчиков и оглашая окрестности недовольным криком.

Внешне, казалось, что всё течёт по-прежнему. Клим Пантелеевич жил жизнью простого обывателя. Только тревожное чувство близкой беды никак не покидало статского советника. Он пытался отвлечься от дурных мыслей, садясь за продолжение начатого романа, и иногда эта уловка срабатывала. На несколько часов удавалось обмануть самого себя и хоть ненадолго забыться. Только длилось это не долго. Стоило открыть местные газеты, как идеалистическая картина пробуждения весны забывалась.

Эсеровское «Северокавказское слово» всё ещё клеймило большевиков за узурпацию власти и сепаратные переговоры с немцами. Заголовки говорили сами за себя: «Только Учредительное Собрание может спасти страну», «Священная война или похабный мир?», «Родина гибнет. Где выход?»…

Пономарёв руководил губернией, пока в город не прибыли на лечение семьдесят разухабистых матросов-сифилитиков из Севастополя. Но вместо лечения они принялись наводить в провинции свои порядки. Следом за ними появился посланец Троцкого, бывший жандармский ротмистр Александр Коппе, командированный из Петрограда для организации Красной армии вместе со своим сыном Коппе-младшим.

С этого момента всё изменилось. «Северокавказское слово» закрыли. Стали выходить большевистские «Власть труда» и «Известия». Пономарёв, сбрив усы, ночью бежал из города. Власть полностью перешла к кучке столичных большевистских гастролёров, для которых и Ставрополь, и жители были чужими.

В считанные дни представитель Троцкого создал Большую Коллегию и, основную — Малую. В неё входили Ашихин, Промовендов, курсистка Вальяно, Кислов и, конечно же, он сам.

Между тем, после заключения Брестского мира с фронта в Ставрополь вернулось около девяти сотен офицеров Самурского полка и ударного Лысонского батальона, что очень беспокоило Коппе и матросов.

Ввели комендантский час.

Кто-то пустил слухи, что вот-вот начнутся массовые аресты и казни. Большинство горожан в это отказывались верить, потому что никаких предпосылок для репрессий не было. Тем не менее, в разговорах и поведении людей всё больше проявлялся страх и тревога. Выбраться из города без согласия коменданта Промовендова было невозможно. На столбах и афишных тумбах запестрели «Обязательные постановления Ставропольского Губернского Исполнительного Комитета и Объединённой Реквизиционной Комиссии и Штаба Красной армии», в которых предписывалось в оговоренные сроки и под страхом Ревтрибунала подавать сведения о наличии упряжи, лошадей, выездов и экипажей. Затем последовали Приказы о сдаче любого огнестрельного и холодного оружия, включая кортики и кинжалы. «Граждане Ставрополя!.. Ставропольский Штаб Рабоче-крестьянской Красной Армии объявляет, что все граждане, не имеющие от Комиссара по охране города на право хранения и ношения огнестрельного и холодного оружия, патронов, бомб и ручных гранат, должны получить разрешения к 22-му сего мая н.с. 1918 года, Штаб Красной Армии (Николаевский пр. д. аптеки Байгера)…Всем, у кого после 22-го мая н.с. 1918 года будет найдено оружие, бомбы, и т. п., зарегистрированные без разрешения, будут рассматриваться, как контрреволюционеры и предаваться суду Военного-Революционного трибунала».

Когда народ разоружили, в газетах напечатали объявление-приказ. Одна такая афишка висела на тумбе, как раз перед особняком Ардашева на Николаевском 38. Текст гласил: «Всем бывшим офицерам, проживающим в городе Ставрополе и уездах Ставропольской губернии, не позже, как к 1-му июля нового стиля подать в Учётный подотдел Ставропольского Штаба Губернской рабоче-крестьянской Красной Армии краткие записки о службе, в которых указать: 1) имя, отчество и фамилию, бывший чин, возраст. 2) образование: а) общее б) военное в) высшее военное и г) специальное (Артиллерийские школы наблюдателей и лётчиков и т. д.) 3) служебный ценз а) Последняя занимаемая должность по назначению, с какого и по какое число б) Какие занимал выборные должности в) В какую часть и когда выпущен офицер г) Служил ли непрерывно, а если с перерывом, то с какого и по какое время д) Какие должности занимал во время службы 4) Боевой ценз: а) С какого и по какое время он находился на фронте б) Какие должности занимал на фронте в) Последняя должность на фронте г) Был ли ранен, контужен или отравлен газами д) В каких организациях работал или работает или служит в настоящее время.