Все разбитые осколки - Риа Уайльд

груди и наклоняет голову, его карие глаза метаются между мной и женщиной, которая вышла замуж за моего отца.

— Мы, эм, встретились мимоходом, — я чувствую, как жар поднимается к моим щекам. — На самом деле я его не знаю.

Мужчина ухмыляется, лезет в карман и достает какой-то красный материал, прежде чем поднести его к носу, чтобы глубоко вдохнуть. Кровь отхлынула от моего лица, когда я поняла, что именно он держит.

Мое украденное нижнее белье.

О. Мой. Бог.

— Думаю, мне следует представиться, — говорит он, заправляя кусок кружева обратно в карман. Мария смотрит на него с таким огнем в глазах, что могла бы соперничать с драконом, но все его внимание сосредоточено лишь на мне. — Я Атлас и, полагаю, я твой сводный брат.

Если раньше я не чувствовала слабости, то теперь это определенно было.

Нет, этого не может быть. Вселенная не может быть такой чертовски маленькой, и с каких пор у Марии появился сын!?

Мой телефон гудит от будильника, наконец выведя меня из ступора.

— Я должна идти.

— Это было бы мудро, — говорит мне отец, бросая еще один взгляд, который не производит впечатление на Атласа.

Мой отец был стар. Намного старше, чем люди ожидали от него, учитывая, что мне всего двадцать шесть лет против его семидесяти девяти. И хотя я помню, каким суровым и злым он мог быть, когда я была моложе, его возраст уменьшает огонь, которым, я думаю, он надеется запугать. Атлас почти не моргает, глядя на мужчину, вместо этого предпочитая смотреть на меня хищным взглядом. Он был охотником, сосредоточенным на своей добыче.

— Не забудь, что сегодня вечером ты ужинаешь со своим женихом, Эмери, — напоминает мне Мария. — Не опаздывай.

Я закрываю глаза и сглатываю.

— Да, Мария.

Я не оглядываюсь ни на Атласа, ни на отца, вместо этого я бегу, чувствуя, как мое сердце колотится в груди, как разъяренный бык, а мозг пытается не отставать.

Я забираюсь в машину, пытаясь проглотить неприятный привкус во рту как от этого откровения, так и от слов мачехи.

Он не был моим женихом. Он был просто человеком, которого выбрал мой отец, потому что тот богат.

Моя машина выезжает с подъездной дорожки, и только когда я стою у ворот и жду, пока они откроются, я оглядываюсь в зеркало заднего вида и вижу на крыльце три фигуры.

— Давай, — стучу я по рулю, ожидая, пока ворота полностью откроются. Я хотела уехать отсюда прежде, чем Атлас сможет меня догнать.

Я не собиралась лгать и отрицать, насколько хорошо этот мужчина владел своим членом и как хорошо он заставлял меня чувствовать себя, но если бы я знала, стала бы я все еще спать с ним?

Я никогда не ожидала увидеть его снова и не смогла бы этого сделать, учитывая, куда движется мое будущее. Именно поэтому я ушла без трусов и все еще запыхавшаяся, пока он был в ванной.

У нас не было никаких имен. Никаких личностей.

Это было мгновенное взаимное притяжение, и мы оба знали, во что ввязываемся.

Подождите…

Знал ли он, кто я такая, когда был со мной?

Все эти вопросы крутятся в моей голове, когда я нажимаю на газ и уезжаю от дома отца. Это было не то, что мне нужно, когда мне предстояла важная встреча.

Приют значил для меня больше, чем что-либо еще.

Двадцать минут спустя я подъезжаю к стоянке, и громкий лай, словно музыка, звучит в моей душе. Это успокаивает буйство нервов в моем желудке, и я вылезаю наружу, вдыхая свежий осенний воздух. Дождь прекратился, но небо оставалось темно-серым, облака кружились за счет ветра.

Я прохожу через дверь, позволяя теплу этого места согреть мои замерзшие кости. Делла сидит за стойкой регистрации и собирает документы, улыбаясь мне, когда я прохожу мимо.

У меня было пять минут до прибытия спонсоров.

Моя мать открыла этот приют за пять лет до своей смерти. Шел десятый год с момента открытия, и через эти двери прошло более пяти тысяч собак, кошек и других животных. Мы были приютом без убийств и принимали домашних животных со всей страны. Моя мать всегда была большой любительницей животных. Благотворительную организацию финансировал мой отец, назвав ее “Приют и спасение Норы Куинн” в честь моей матери.

С годами, особенно после ее смерти, мой отец вкладывал в это все меньше и меньше денег. Его компания должна быть главным спонсором и обязалась пожертвовать десять процентов всех прибылей этому приюту и всем дочерним, созданными под его филиалом.

С тех пор, как умерла моя мать, он существует на пожертвованиях и случайных спонсорах, а деньги моего отца едва покрывают зарплату сотрудникам. Но это были деньги на то, что я так любила, и я была благодарна за все, что приют получает.

Я устраиваюсь в переговорной комнате, прежде чем направиться к стене окон, выходящих во внутренний двор здания. Внизу свободно бродят собаки, играя с персоналом или друг с другом, пока потенциальные новые владельцы общаются с животными. У нас был очень успешный уровень внедрения, и я гордилась этим каждый день.

— Мисс Куинн, — кричит Делла из-за двери, — К вам пришли.

— Спасибо, Делла, — улыбаюсь я. — Проведи их.

Направляясь к двери, я прислушиваюсь к звукам шагов и, когда они приближаются, выхожу за дверь, кивая в знак приветствия двум мужчинам, идущим ко мне.

— Мистер Джейкобсон, — я пожимаю руку пожилому человеку. — Приятно наконец встретиться с вами.

— Взаимно, мисс Куинн, — улыбается он, когда младший из двоих занимает его место и также предлагает мне руку. — Это мой сын, Киран.

— Очень приятно, — он одаривает меня ослепительной улыбкой, показывая жемчужные зубы, и его рука держит мою руку слишком долго, чтобы это можно было назвать профессиональным. Я осторожно высвобождаю свою руку из его, жестом указывая им в комнату, и иду следом.

— Надеюсь, поездка прошла хорошо? — спрашиваю я.

— Медленно, как всегда в этом городе, — ворчит мистер Джейкобсон. — Может, перейдем сразу к делу? В конце концов, я не становлюсь моложе.

— Конечно, — улыбаюсь я, занимая место во главе стола и щелкая проектор позади себя. Я сразу приступаю к вступительной речи, напоминая все наши цифры и статистику за эти годы, а также то, как приют увеличился более чем в три раза с момента его открытия десять лет назад. Когда я перехожу к нынешним спонсорам, с которыми мы работаем, меня прерывает мистер Джейкобсон.

— Я все это уже слышал, — говорит он.

Я поднимаю брови.

— Простите?

— Твоя мать, пусть земля