Любимые бывшими не бывают - Алекса Гранд

вопросительных знака, судя по всему, призваны выразить, как сильно взволнована Маша.

На полу. На ковре. На руинах счастья. Я даже не знаю, что лучше описывает мое местонахождение в данный момент.

«Оля!!! Перезвони!», – настойчиво пытается дозваться до меня подруга, но безрезультатно.

Я не готова к этой беседе ни физически, ни морально.

И, если я думаю, что худшее уже случилось, то я глубоко ошибаюсь.

Спустя еще минут пять в мессенджер прилетает фото, сделанное профессиональным фотографом.

Влад с довольной улыбкой на холеном гладко выбритом лице бережно прижимает к себе дочь генерального Ингу. Конечно, у его спутницы шикарные густые волосы, завитые в кукольные локоны. Идеальный ровный макияж. Ну и неотъемлемый атрибут успеха – длинное платье ярко-красного цвета с глубоким вырезом, открывающим взору точеную ножку чуть ли не до середины бедра.

Снимку сопутствует пояснение от какой-то из сердобольных коллег, чей номер я даже не сохранила: «Твой Влад объявил о помолвке на вечеринке! Компания на ушах стоит!»

И вот теперь я понимаю, что прежняя боль была ничтожной по сравнению с той, которую я испытываю сейчас.

Я обхватываю колени и начинаю качаться из стороны в сторону, как душевнобольная – что делать, когда одним ударом выбивают почву из-под ног и не знаешь, как подняться?

Глава 6

Макс

Свинцовое небо обиженно хмурится. Снежинки кружатся в нестройном хороводе. А я широко распахиваю балконную дверь и шлепаю по ледяному полу босиком.

Я щелчком выбиваю из пачки последнюю сигарету, глубоко затягиваюсь и бездумно сбиваю пепел вниз, пока тонкие руки с идеальным маникюром обвиваются вокруг талии. Не вызывая ничего, кроме глухого раздражения и четкого осознания, что затянувшуюся интрижку пора заканчивать.

Чтобы не разгребать потом неминуемые последствия из женских истерик, разбитых надежд и сообщений о ложной беременности.

– Марин, ты замечательная женщина, но я не хочу, чтобы ты строила иллюзии на наш счет, – я стряхиваю с себя длинные, словно у пианистки, пальцы и спиной чувствую, как напрягается моя уже бывшая любовница.

– Макс, я не понимаю, – она очень старается показаться невозмутимой, но ее высокий звонкий голос дрожит и срывается, сигнализируя о подступающей катастрофе. Она откашливается и предпринимает еще одну попытку переменить мое решение: – у нас же все было отлично, я устраиваю тебя в постели. Да мы ни разу не поругались за два месяца…

– Я не хочу тратить твое время. Я не из тех мужчин, от которых ты сможешь дождаться предложения руки и сердца, – я пытаюсь найти идеальный баланс, чтобы не показаться грубым, но, в то же время, быть достаточно убедительным, чтобы временная спутница навсегда забыла дорогу в мою квартиру. – Иди одевайся, Марин. Я вызову такси.

Слышу невнятный всхлип, звук удаляющихся шагов и торопливое шуршание ее одежды. Через пару минут едкое «Гори в аду, Макс!» врезается в уши вместе с громким хлопком закрывшегося замка, а я продолжаю смотреть, как белое одеяло укутывает асфальт, не оставляя не единой серой прорехи.

Ненавижу Новый год.

Еще пару минут я стою на балконе, уставившись немигающим взглядом вдаль, пока ступни не деревенеют от холода. Сминаю сигарету, пропитывая запахом табака кожу, и иду в ванную комнату.

Первым делом избавляюсь от вещей Марины, вроде зубной щетки и тюбиков с шампунями, гелями и прочими женскими прибамбасами, которые она наверняка оставила, как предлог сюда вернуться. Потом становлюсь под горячий душ, прокатывающийся жаром по всему телу, и привожу мысли в порядок.

Ныряю в свободный черный джемпер и обычные синие джинсы, потому что могу себе позволить. Потому что не люблю стесняющих движения костюмов, рубашек и брюк с острыми стрелками. И потому что мне совершенно плевать, какое впечатление я произведу на сотрудников фирмы, которую мой наниматель собирается обанкротить.

Я позволяю себе опоздать на полчаса, зная, что Евгений Аркадьевич Слонский меня обязательно дождется. И не только дождется, а встретит по высшему разряду. Приготовит самый дорогой алкоголь и десяток разнообразных закусок, несмотря на то что в его положении стоит больше экономить и меньше пускать пыль в глаза.

Правда, мой полезный совет весьма запоздал и вряд ли чем-то поможет седовласому генеральному.

В просторный кабинет на седьмом этаже меня провожают разве что не с фанфарами. Охранник предупредителен, секретарь безупречно вежлива, а директор уже успел приложиться к бутылке. И теперь вынужден ослабить туго завязанный галстук и завидовать моему выбору одежды.

– Добрый вечер, Евгений Аркадьевич, – я располагаюсь в мягком кожаном кресле и разглядываю сквозь панорамные окна падающий снег, пока рядом суетится блондинка, чертами лица похожая на генерального.

– Берите тарталетки с икрой, Максим Эдуардович, – щебечет девушка, одновременно толкая в бок какого-то хлыща с прилизанной шевелюрой светло-русого цвета. Она шепчет как можно тише, но до моего слуха все равно доносится злое: – мясо где? Мясо неси!

– Надеюсь, ваш бухгалтер вышел с больничного и я, наконец, смогу увидеть запрошенные документы? – я интересуюсь ровным тоном, пока бедолага-директор тянется к очередной порции спиртного.

Вероятно, дела с отчетностью совсем плохи.

– Максим Эдуардович, давайте отложим. Новый год все-таки. Праздник, – мягко просит блондинка, и я запоздало замечаю, что кабинет Слонского украшен.

В правом углу стоит огромная до потолка елка, наряженная синими и серебряными звездами и шарами. Такого же цвета бабочки развешаны по стене, а на столе у Евгения Аркадьевича стоит стеклянный шар с миниатюрой заснеженного города внутри.

– Извините, но это не представляется возможным, – я стараюсь звучать деликатно, но в глубине души мне совсем не жаль этих обожающих неразумные траты людей. Представительские расходы должны быть обоснованными, а тут целесообразностью не пахнет вовсе. – Чем быстрее я получу требуемый список, тем лучше для вас.

Я поднимаюсь, четко обозначив свои намерения, и тяну руку Слонскому. У меня нет к нему личных счетов, он всего лишь моя работа, которую я привык делать хорошо и качественно.

И пока генеральный переваривает сказанное, держась за сердце, а блондиночка сердито дует губы, я выхожу из их офиса в одиночестве. Чтобы в дальнем конце коридора увидеть Ее.

Ольгу Аверину. Мое наваждение. Мою лучшую ошибку. Мою несбывшуюся мечту.

В обтягивающей черной юбке чуть ниже колен и застегнутой наглухо белоснежной рубашке она выглядит как с обложки журнала, рекламирующего элитное жилье или предлагающего самые лучшие условия кредитования. Она широко улыбается, прижимая к груди толстую папку с бумагами, и искренне смеется, когда ее под локоть берет