Красота внутри - Мария Игоревна Власова

его объятий. Понимаю, что мне одного поцелуя мало, когда прекращает его. Подаюсь вперед, чтобы получить ещё один, но он меня останавливает. Его пальцы прикрывают мой рот на мгновение, а затем он медленно проходится большим пальцем по нижней губе. В одном этом жесте больше эротизма, чем во всех поцелуях, что были у меня с другими мужчинами. Он сдвигается чуть вперед, позволяя обнять его талию ногами. Мои щеки горят от несвойственного мне стыда. На губах улыбка и вкус алкоголя, но пьянит совсем не от него. Его руки проходятся по спине под рубашкой, перемещаются вперед и сжимают грудь. Легкий поцелуй в губы, горячий в шею, от которого прикрываю глаза и почти забываю, где я  и кто я.

Все резко заканчивается с приходом графини. Дверь громко хлопает, а Серафима взрывается слезами, как-то умудрившись громко реветь даже с морковкой во рту. Чувствую укол совести, мне ее немного жалко. Хотя отчего мне ее жалеть, некромант мой!

– Что здесь происходит? – тоном матери, которая застукала сына за чем-то предосудительным, поинтересовалась графиня.

Краснеть пришлось мне, ибо вот этот свирепый взгляд от мамаши и полный ненависти от Серафимы вижу только я, некромант занят куда более интересным делом – оставляет засосы у меня на шее. Хлопаю его по спине, пытаясь остановить, но, похоже, он слишком пьян, чтобы стесняться. Хотела бы я тоже быть пьяной, но не могу. В его объятиях так просто забыть обо всем на свете, но кое о чем забывать нельзя, совесть не позволит. Как же было хорошо, когда у меня ее не было!

– О, свекровь вернулась! – пытаюсь отодвинуться, но некромант будто назло прижимает к себе сильнее. – Вас только за смертью посылать.

– Игнарешнар, ты что творишь? – поднимает голос матушка и уже разгневанной походкой направляется к нам. – Я тебя так не воспитывала!

Чувствую некую неловкость, мне всегда было интересно как это, когда тебя отчитывает мама. Некромант даже не понимает, как ему повезло, что у него есть хотя бы мать. Чувствую укол в животе, резко вздыхаю, чем заставляю некроманта прийти в себя. Или нет?

– Взяла Скот со стола и вышла за дверь, – выпрямив спину, приказал он.

Вот же невоспитанный некромант!

– Ты чего так с матерью разговариваешь? – зашипела на него и затем потеряла дар речи.

Некромантша резко остановилась, хотя почти дошла до нас, повернулась к столу и, подхватив ревущую Серафиму, забросила ее за плечо и вышла за дверь оставив нас наедине. Я удивилась настолько, что даже забыла, что хотела сказать. Как это так у него получилось? Даже не знаю, что меня больше удивило: то, что она послушалась или с какой легкостью подняла и утащила эту корову Серафиму? Некроманты и так могут? Да нет, вон как стонал Игнат в нашу первую встречу, когда зельем заставила себя на руки поднять. Что-то здесь не так, но я не успеваю понять, что именно.

Теряюсь в очередном поцелуе, теперь нам никто не мешает, кроме нас самих. Он хочет простой близости – секса, мне же хочется большего. Вот всегда было бы так легко: выпил и ни о чем не думаешь, за действия свои не отвечаешь. Насколько же безрассудной была я, совращая его той ночью в трактире. Я слукавила ему, что мне было плевать кому отдаваться, только был бы магом. Даже в пьяном угаре он мне понравился, заинтересовал настолько, что я потеряла голову. Даже то, что он некромант и военный министр меня не останавливало, наоборот мне нравится, что он был единственным человеком, который мог драться со мной на равных. Теперь же я ему не ровня, даже не так, я нуждаюсь в нем и его защите в первую очередь от него самого.

Единственное, что стоит между нами – его нежелание иметь детей. Интересно, это он просто от меня детей не хочет или вообще? Я не понимаю, как это – не хотеть детей. Они же продолжение тебя, цветы жизни, маленький человечек, которого любишь больше всего в жизни.

Накрываю рукой живот, закрыв глаза подставляясь под поцелуй. Обнимаю его за шею, позволяю снять с себя халат и расстегнуть пуговицы на рубашке. Чуть не мурлычу, когда поглаживает спину. Хочу ни о чем не думать, как он.

Как можно не хотеть частичку себя? Сказал, что уже звал меня замуж, но сам смеялся только от одной мысли об этом. Помню, как больно было услышать это в тот раз. Я всего лишь сиротка недостойная наследника древнего рода Трут, и жениться на мне – позор. Кто поверит в то, что он после таких слов предлагал мне замуж за него пойти? Я поверила, потому что мне очень хочется верить.

– Стой, стой, – шепчу, еле оторвавшись от его поцелуя, – подожди!

Он не слышит, не хочет меня слушать. Не уверена, что и сама хочу слушать доводы моего разума. Он опускается дорожкой поцелуев к груди, целует, дразнит и подталкивает к тому, чего хочет не только он. Напорист, горяч, до жара внизу живота и вскрика, когда схватил за бедра подталкивая к логичному продолжению. Так, секс — это конечно очень хорошо, но я с ним только поговорить собиралась!

– Так, стой! Стой я сказала! – уже настойчивее отбиваюсь, пока хитрый некромант усыпляет мою бдительность поцелуями.

Вот он оставил ещё один засос на шее, перешел на плечо, пока руки поглаживают внешнюю сторону бедра, заставляя расслабиться.

– Игнат! – зашипела, когда шаловливая рука перебралась на внутреннюю сторону бедра.

Зла на него не хватает и моей силы! Так я бы его в полет быстро отправила, чтобы на наглел. Или наоборот, жахнула бутылочку и оседлала бы сексуального некроманта? Второй вариант явно предпочтительнее. Закрываю со вздохом лицо руками, чтобы сразу же удивленно уставиться на свои руки. На среднем пальце рядом с отрезанным красуется кольцо некроманта, которое я уж совершенно точно не надевала. Вопрос откуда оно там взялось повис в воздухе, ибо моим замешательством нагло воспользовались.

Давайте сложим дважды два: на мне родовое кольцо Трутов и наследник этого рода меня трахает. Именно трахает, так как сексом или уж тем более занятием любовью это не назовешь. Да здесь и проклятия не надо, чтобы мы поженились. Ну что сказать, своего я добилась – замуж за него вышла, но каким, твою мать, способом?!

Моё возмущение потонуло в ещё одном поцелуе. Он умеет быть настойчивым и очень вредным. Давлю желание