Демонология Сангомара. Небожители Севера - Д. Дж. Штольц

— Что… Но почему? — искренне удивился Уильям.

— Мальчик мой, так мы говорим на другом языке. — Впервые за весь день Филипп мягко улыбнулся и ласково посмотрел на ничего не понимающего и ошарашенного рыбака.

Уильям замолк, задумался и повторил вслух тихонько последние фразы. Его лицо вытянулось, побелело, и он снова повторил эти же слова. Весело поглядывая на изумленную физиономию рыбака, Старейшины расплылись в ухмылке.

— Видите ли, юноша, — Горрон решил перестать терзать молодого вампира, — ваше мнение о даре, который вы охарактеризовали вчера как «заживает как на собаке все», — это всего лишь следствие наивности и незнания! Вы, как я понял, полагаете, что мы от обычных вампиров отличаемся лишь бессмертием да повышенной регенерацией?

— Ну да… И невозможностью зачать дитя.

— Вовсе нет. Мы — потомки союза велисиалов и вампиров, рожденные из страшных кровавых обрядов. Вампиры по своей сути ближе к людям, из которых они и были созданы. А вот мы — скорее к демонам. Хотя стоит отметить, что в классификации демонологов мы, кажется, причисляемся к разряду реликтов. Да, Филипп? Я не ошибся?

— Да, по крайней мере так утверждал тот самоуверенный маг-демонолог, который около века назад вздумал прийти исследовать Север и которого я выпил и вышвырнул с балкона в Брасо, — усмехнулся Филипп. — Реликты якобы относятся к демонам высшей категории.

— А кто еще причисляется к реликтам? — осторожно спросил Уильям, услышав об этом впервые, потому что в книге мифов и сказок об этом не было ни слова.

— Честно сказать, не знаю, — развел руками Горрон. — Мы, Старейшины, не любим общаться с южными магами и не подкованы в вопросах классификации. Предполагаю, что к нам, реликтам, относят еще высших оборотней, фениксов, и вроде бы то морское чудовище, что живет в Ноэле. Так сразу и не вспомнить. Да и одним велисиалам известно, кого они там насоздавали после слияния. Но суть в том, что мы, реликты, — воплощение высших демонических сущностей, привязанные к своей оболочке. И поэтому мы знаем демонический язык, Хор'Аф.

— То есть, когда я стал Старейшиной, то узнал демонический язык?

— Да. Он в вас, в вашей крови… И на обряде мы, уже со знанием языка, посмотрим, что же такого сказал Гиффард. Вы ведь не поняли тогда сказанных им слов, потому как были еще человеком.

— Хорошо. Это я понял, — кивнул осторожно Уильям. — А кто такие велисиалы?

— Ооо… Юноша, не знать, кто это такие, — не есть порядок! — весело нахмурил брови герцог Донталь. — Это те, кто занимает самое высокое место в пищевой цепочке демонов, так сказать. В легендах, конечно же. Скитальцы, Оби, джинны, как их по ошибке называют некоторые глупцы, первые из первых, хозяева конструктов, обитатели артефактов — у них много имен.

— Погодите! Конструкты? Кажется, про них говорил Зостра Ра'Шас тогда, на площади ярмарки.

— Да-да! Вот некоторые болваны думают, что если найдут конструкты этих велисиалов, то те станут им служить. Иногда их лампами джинна называют еще. Глупости это все, — рассмеялся Горрон де Донталь, поглядывая на своего молчаливого друга Филиппа. — Вот вы бы стали служить какому-нибудь олуху, обладая почти безграничной силой?

— Конечно нет! — Весело улыбнулся Уильям.

— Ну вот… Правда, человечки любят придумывать различные ограничения для таких могучих существ, чтобы в своих сказках создавать героев, убивающих их или покоряющих… — Молодые голубые глаза Горрона смеялись, а окружавшие Старейшин люди и вампиры с интересом поглядывали на них, не понимая, о чем толкуют господа меж собой. — Мне кажется, что таким образом они пытаются успокоить себя, что на нас есть управа.

— Помните, друг мой, как с Селеона вышел один из старших фанатиков Езопа, что поклялся изгнать вас молитвами? — Филипп тоже весело улыбнулся, вспомнив случай из прошлого.

— Да, было дело… Очень забавный мужчина оказался, но с талантом хорошего оратора. — Горрон с довольным видом погладил свой гладко выбритый подбородок. — С ним тогда полсотни человек пришло.

— И что случилось? — полюбопытствовал Уильям.

— Он поднял людей против меня, называя демоном и монстром, которого его послал изгнать из земель Езоп, божество тех времен. Тогда перед моим дворцом собралась огромная толпа и несла этого проходимца едва ли не на руках. А я вышел к людям в окружении стражи.

— Что было дальше?

— Дальше этот несчастный человек при всех начитал молитвы, но я, увы, не сгинул, он окрестил меня знаком Езопа, но и тогда я не помер, вот беда-то! Тогда я сам предложил нам выяснить, кто же из нас истинный верующий.

— Жрец согласился?

— Конечно! Он же был фанатиком и не мог отказать из-за своих же убеждений! И мы, собственно, решили провести очищение огнем, на который помолятся жрецы. Угадайте, кто оказался истинно верующим, выйдя из костра невредимым, в отличие от сгоревшего бедняги жреца? — подытожил счастливо герцог, и лицо его расплылось в демонической улыбке.

— Любите вы поглумиться над сирыми и убогими, мой друг, — со вздохом покачал головой Филипп, саркастически ухмыляясь.

В ответ на это герцог расхохотался и жизнерадостно потер ладони, поиграл бровями. Отряд с интересом наблюдал за переговаривающимися на странном языке господами, и каждый отдал бы что угодно, правда не свое, чтобы узнать о чем они толкуют. Уж слишком довольное лицо было у бывшего советника короля.

— Я просто очень люблю жизнь во всех ее проявлениях, и вам советую, — пошутил Горрон. — А то с таким серьезным подходом к жизни долго не протянете.

— Что ни мнемоники, то сплошь остряки либо безумцы, а чаще и то, и другое, — проворчал шутливо Филипп.

— Что есть, то есть, — кивнул герцог, распалившись не на шутку и весело поглядывая по сторонам.

— Мнемоники? Вы тоже можете видеть воспоминания? — удивился Уильям.

— Да. Мы с вами прокляты одним даром, ну, по крайней мере некоторые Старейшины называют это не иначе как проклятьем, — усмехнулся герцог де Донталь.

— Но почему?

— Не каждый волк захочет видеть и чувствовать то, чем жила и дышала каждая съеденная им овца… — Герцог приложил руку к глазам и вгляделся в даль. — А вот и Старый Бреабат…

— Кстати о волках и овцах. Уильям, тебе нужно будет поесть в этом городе, чтобы восстановить силы, потраченные на регенерацию, — наставнически произнес Филипп и чуть ускорил коня.

— А еще, похоже, приобрести трость! Мне было больно утром смотреть на вашу хромую походку, — произнес деловито Горрон и тоже подстегнул коня.

Путники, уставшие от длительного похода, подъехали к воротам достаточно большого города уже под покровом ночи. Их встретили суровые лица стражников, которые, получив с Филиппа и Горрона проездной налог, пустили гостей за ворота. Внушительный постоялый двор с тридцатью комнатами, огромная таверна и примерно с сотню жилых домов — торговый город Старый Бреабат жил за счет путешественников, останавливающихся в нем. И расцвел благодаря расположению на торговом маршруте.