Теннис на футбольном поле. Молдавский навес, английский удар - Тони Хоукс

Клещенко надулся, состроил гримасу и исчез за закрывшимися дверями лифта. Возможно, это было жестоко, но дело есть дело. Пусть во время демонстрации моих доказательств Артур вряд ли сказал бы:

– Эй, минутку! Это не Строенко – это Клещенко!

Тем не менее, дойдя почти до конца, казалось важным сделать все так, как нужно.

Удивительно, но мои молдавские друзья, похоже, с этим согласились, и через минуту передо мной предстал другой футболист в спортивном костюме.

– Сергей Строенко, – гордо объявил Василий Ватаману, показав на удивленного, слегка лысеющего молодого человека в спортивном костюме, которого, видимо, только что оторвали от завтрака, сообщив, что он должен сыграть с каким-то чуваком в теннис.

Мы пожали друг другу руки, и я поблагодарил его за то, что он пришел, а потом подвел всех к ждущему такси. Было 10.40. Теоретически я должен был управиться через двадцать минут. Естественно, это было невозможно, но, поскольку никто больше этого не осознавал, казалось неблагоразумным обращать на это всеобщее внимание.

Господин Ватаману, явно предвкушая наши поединки, уселся на просторное и удобное переднее сиденье. Нам четверым выпал иной жребий: мы попытались уместиться на ограниченном пространстве позади. Куртиян, Строенко и я втиснулись на заднее сиденье, а Шона, наш отважный оператор, устроилась у нас на коленях. Но это, похоже, не слишком расстроило футболистов, которые сияли от удовольствия. Разместившись на заднем сиденье машины, которая повезла нас к месту проведения матча, внезапно я ощутил гордость. Вот он я, зажатый между капитаном и защитником молдавской сборной, несомненно, готовый внести их теннисные скальпы в уже впечатляющий список. У меня все получалось. Менее десяти минут назад перспективы выглядели сомнительными, но сосисочный кризис остался позади, и победа снова замаячила в поле зрения.

Несмотря на невозможность подавать, как обычно, из-за болезненно отдавленного большого пальца, я почти без труда одолел противников, которые, как и ожидалось, оказали слабое сопротивление. Строенко играл неплохо для защитника, но ему явно не хватило времени на моральную подготовку к игре. Что, наряду с привычкой промахиваться по мячу, обернулось его поражением. Куртиян, который считался лучшим футболистом в команде, до лучшего теннисиста не дотягивал и тоже проиграл.

Таким образом, у меня за плечами оказалось еще две победы, и мы с Шоной доставили игроков в отель всего на двадцать минут позже установленного срока.

– Спасибо за игру, – сказал чрезвычайно вежливый и обаятельный Куртиян, прощаясь со мной у дверей «Хо-лидэй инн». – И удачи.

– Вам тоже, – ответил я. – Надеюсь, вы выиграете завтра – я буду за вас болеть.

Куртиян улыбнулся и показал большой палец.

Какой большой палец, отметил я. И почувствовал некоторое облегчение от того, что мне не пришлось играть с ним в теннис на приставке.

– Можно мне поехать на матч молодежных команд в Колрейн на вашем автобусе? – спросил я Андрея у стойки регистрации в «Холидэй инн», воспользовавшись советом, который дал Большой Джим в Молдове: «Не попросишь – не получишь».

– Я спрошу у господина Ватаману, – ответил он.

Я был абсолютно уверен в успехе. Я определенно нравился господину Ватаману. Всего двадцатью минутами ранее он подарил мне маленькую эмблему молдавской национальной сборной на лацкан. Не могу придумать более надежного способа выяснить, любят ли тебя молдаване.

– Легко, – сказал, вернувшись, Андрей. – Автобус отправляется отсюда в 4.30.

И вот в 4.20 я бесцельно бродил по холлу гостиницы, как в напряженные полчаса тем же утром. Но теперь я чувствовал себя спокойнее – точнее, до тех пор, пока не получил новый удар судьбы. У лифтов я увидел знакомую фигуру в темном пальто и плоской кепке, больше похожей на йоркширскую, чем молдавскую. Я присмотрелся к лицу. Это лицо. Само по себе оно было не страшным, однако по моей спине пробежали мурашки, прокрались в штаны, и мой за начал неметь. Я смотрел на своего главного противника Григория Корзуна. Вселенскую задницу. Моего заклятого врага.

Недолго думая, пока он меня не узнал, я бросился в туалет, где намеревался собраться с мыслями и решить, что делать. Я закрыл дверцу кабинки, спустил штаны, сел и начал размышлять. Меня утешало то, что, если решение моей проблемы должно найтись, я нахожусь в самом подходящем для этого месте. В уборной. Разве не здесь рождались самые великие идеи? Разве не здесь Галилей вычислил постоянство качания маятника? Разве не здесь Бойль объявил, что объем конкретного количества газа при постоянной температуре прямо пропорционален его давлению? Конечно же, здесь. Если хотите знать, на самом деле именно здесь сэр Исаак Ньютон открыл закон тяготения. История насчет яблока – версия событий, облагороженная для широкой публики. В конце концов, гораздо приятнее читать в детском учебнике, что на Ньютона снизошло озарение, когда ему на голову упало яблоко, а не когда пара какашек плюхнулась в унитаз. По одной из версий, Ньютон был великим одухотворенным мыслителем, а по другой, парню повезло, что у него расстроился кишечник.

Туалет определенно был правильным местом. Помимо, всего прочего, это место отлично подходило для того, чтобы отсидеться, учитывая мой испуг. Я сидел там, как Феджин в «Оливере Твисте», оценивая происходящее. Недалеко от того места, где я расслаблялся, в фойе отеля ждал Григорий Корзун, и без всяких сомнений он собирался сесть в тот же автобус в Колрейн, на котором собирался ехать я. Я знал, что это нехорошо, по меньшей мере, потому что Григорий Корзун был совершенно не похож на Василия Ватаману. Он не был толстым, не был обаятельным, и я ему не нравился. Сильно не нравился. Его последние слова, переданные через Юлиана, не были комплиментом. Напротив, он был зол, что я пил его коньяк, отказался остановиться в его отеле и не рвался стать его деловым партнером.

Но, напомнил я себе, чего мне бояться? Что он мог сделать? Вряд ли он захочет меня убить. (Хотя, если он рассматривает подобный вариант, мы находились в той части света, где не так сложно отыскать мастеров этого дела.) Думаю, меня действительно волновало то, что он мог уничтожить весь план. Если захочет, конечно. Он мог оклеветать меня перед менеджерами, тренерами и официальными представителями, и с этого момента я стану персоной нон-грата, и мне откажут в доступе к Сергею Рогачеву, последнему игроку молдавской сборной, который мне требовался.

Я принял решение и вышел из туалета, зная, что должен следовать дорогой доблести. Я не сделал ничего плохого, был честен, так почему я прячусь по уборным? Если он решит усложнить мне жизнь, да будет так. Я не собираюсь отступать.

В фойе я увидел, как Григорий Корзун разговаривает с двумя людьми в нелепых шляпах. Глубоко вздохнув, я собрал свою смелость в кулак и подошел к нему, высоко подняв голову, с гордым видом, говорившим «Я сильный и не боюсь», хотя сильным я не был и боялся. Я хотел смутить его чрезмерной вежливостью. Предложу руку дружбы и заставлю его почувствовать себя некомфортно. Слегка эксцентричный способ мести, но по мне – самое то. Я считаю, убивать людей добротой всегда лучше, чем из ружья. Это не так безнравственно, полностью законно, и после этого ты чувствуешь себя гораздо лучше. Не понимаю, почему люди не пользуются таким способом чаще.