Чужая семья генерала драконов - Мария Павловна Лунёва

Когда понял, что я волчица. Неужели ты вот так легко смирился, что твои сыновья могут родиться моей крови? Ты готов назвать волчонка своим наследником, Вегарт? Волчье отродье — своим?! Гордиться им так же сильно, если бы он был драконом? Сможешь ли?

Он поднял голову и горько усмехнулся. Из соседней комнаты до нас доносились громкие голоса. Кажется, Амма решила, что ведьма лучше какого-то там дракона знает, как лечить застуженную спину, и ей в жесткой форме дают понять, что это далеко не так. Но вдруг всё смолкли. До меня долетело грозное шипение Льюиса, требовавшего, чтобы все заткнулись и не мешали Юниль спать. Молодой дракон порой выказывал весьма грубый нрав, но всегда к месту и по делу.

Вегарт поднялся и, отпустив мою руку, отдернул ткань. Очень тихо кому-то что-то сказал. Я заметила в проеме кивающего Руни. Занавеска снова вернулась на место. Генерал прошел до стула и, одним движением сняв с себя рубашку, бросил ее на спинку. Сел и стянул тяжелые сапоги. Они с грохотом упали на пол. Затем с неким наслаждением Вегарт потянул стопы, разминая пальцы.

— Моя ненависть к волкам, Грета, возникла не на пустом месте, — негромко произнес он, разглядывая что-то на стене перед собой. — Помимо родного брата, у меня есть ещё и сестра. Горячо любимая и бесценная. Я растил её с детских лет, душу вкладывая в эту малышку. Она росла красавицей. Беззаботная драконесса. Черный волос до пояса, толстая коса. Все вокруг знали, кем она приходится генералам Вагни, и это было нашей с Дьярви ошибкой. Мы имели власть, лучшие друзья наследника империи. Первые среди равных. И нашлись те, кто захотел обернуть это в свою пользу. Наша Кнесе влюбилась. И не успели мы с братом ничего понять, Грета, как она исчезла. Ушла за своим мнимым истинным. Волком.

Он замолчал и сильно прикусил нижнюю губу, так что она побелела. Вегарт подбирал слова и получалось у него плохо.

— Нет, я не буду тебе рассказывать, что они сделали с ней. С моей маленькой Кнесе. Ты и сама знаешь, что бывает с невинными девочками, попавшими в логово бешеных. И это несмотря на то, что мы с братом выполнили все требования. Нам ее не выдали. И мы начали искать. Месяцы прошли, но мы вышли на деревню. Похожую на эту. Там проживали не только мужчины. Но и женщины, старики… Дети. Волки. Они издевались над моей сестренкой. Жестоко. Наслаждались унижением драконессы. Втаптывали ее в грязь и ликовали, когда она плакала, прося милосердия. Было не только физическое насилие… Когда мы нашли её…

Он поднял голову и взглянул на меня. Столько боли было в этом взгляде. Истинной и не проходящей.

— От моей сестренки осталась лишь оболочка. Но и та… Я с трудом узнал Кнесе в сломленном жалком существе, что ползало среди покойников. Моя малышка, которую я оберегал даже от простуды. — Глаза генерала странно заблестели, я была готова поклясться, что вижу слёзы. — Я вырезал всех, Грета. Не пощадил никого, а после сжег дома с покойниками внутри. Вот за это меня и называют Вегартом Бессердечным. Дьярви пытался меня остановить, велел спрятать детей… Ему это удалось. Проклятое благородство брата. Но всех остальных… Всех, кого нашел я… Да, вырезал… Как скот. И мне не жаль. Никого, кроме убийц и насильников, чудовищ в человеческом обличии, в той деревне не было. Я не люблю волчий род, Грета, но если я возьму на руки нашего ребенка и пойму, что кровью он пошел в тебя, то буду горд. Горд, слышишь. Потому как не путай одно с другим. Я буду счастлив, потому что это мое дитя от любимой женщины. Я буду растить его, вкладывая в его голову нормы морали, и никогда он не станет бешеным. И знаешь, я бы хотел маленькую дочь-волчонка с твоими глазами. Такими же зелеными как молодая весенняя трава. И никогда она не увидит в моём взгляде ничего, кроме отцовского обожания. Все твои страхи глупы, Грета. Они нелепы. Да волчица. Но ты моя волчица. Моя! Ничего общего между тобой, Руни и тем сбродом из деревни нет и быть не может. Не может!

Повернувшись набок, слегка обняла подушку. Горло саднило, но я старалась не обращать внимания на свою хворь. Трудно было не признать, что причины не любить мое племя у него были и веские. Уж я-то знала, что бывает с невинными девушками, попавшими в лапы прихвостней Бирна. Слишком хорошо знала.

— А Юниль? — хрипло прошептала. — Моя девочка. Что будет с ней?

— А что может быть с ней, Грета? — Вегарт приподнял бровь. — Ты полагаешь, я настолько жесток, что вырву дочь из объятий матери и выпну на верную погибель в какой-нибудь храм? Дитя моей женщины. Ее кровиночку. А что потом? Купаться в твоей ненависти и презрении всю жизнь?

— Но ты сказал, что не примешь бастарда? — растерявшись, напомнила ему.

— Могу повторить, бастардов у меня не будет. А что и как с Юниль я пока думаю. Об этом разговор вести будем позже. Но она останется при нас. И я уже говорил об этом.

— Но ты знаешь, кто её отец, — я не могла успокоиться, желая знать его мысли о своем ребенке. — Могут пронюхать и другие.

— Пока это знаешь ты и я. Думаю, что Руни с Аммой. Ещё Льюис. Ни один из мною перечисленных рот не откроет. Так что успокойся.

Расправив плечи, он устало потянулся. Зажмурил глаза и неожиданно зевнул. Я вспомнила, что эту ночь он не спал, летая над лесом и разыскивая нас. Поднявшись со стула, Вегарт прошел до кровати и опустился на матрас рядом со мной. Пустую постель Юниль он сознательно не замечал.

— Я хочу знать всё о тебе, Грета. Где ты родилась? Как так получилось, что появилась Юниль?

— Это так важно? — в душе снова поднималась легкая паника.

Нет, я более не ждала от Вегарта жестокости по отношению к себе и дочери, но оставался ещё Руни.

— Да, для меня важно. Желаю понять, насколько грязь бешеных тебя коснулась. Что ты видела в доме Долона? Как ты выжила в ночь, когда его сын Бирн устроил резню? Он ведь не всех женщин Долона уничтожил, многие упали перед ним на колени, позволив прирезать своих дочерей. Они отдались ему. Я уверен, что останься ты тогда в поместье, он бы силой поставил тебя на четвереньки перед собой. Ты красива… Слишком красивая, чтобы пройти мимо… Я хочу понять, как сильно грязь бешеных искалечила тебя… — на лице Вегарта заходили