Шанс на счастье - Настасья Карпинская

***

− Виктория, я заметила, что вы часто в течение наших разговоров смотрите в окно. Вас что-то тревожит? Что-то, что вы видите за окном?

− Нет. Просто снег. Сегодня снова идёт снег.

− Какие воспоминания он в вас будит? – я улыбаюсь краешком губ, потому что первое, что всплывает в моей памяти − это Новый год. − Это приятные воспоминания?

− Это сложно… – произношу уже без улыбки, потому что следующее, что всплывает в моей голове− это похороны мамы. Тогда тоже шёл снег. Большие белые хлопья падали, не спеша, устилая собой землю и свежий земляной холм…

− Мы здесь с вами именно для этого: разобраться во всех сложностях, сделать их проще и понятней, – перевожу свой взгляд на врача. Передо мной сидит ухоженная, даже можно сказать, холёная дамочка в очках с черной стильной оправой. На лице минимум макияжа, но неизменные чёрные стрелки и красная помада с чётким контуром всегда на своём месте. Внешность без изъянов. Маникюр, красивая форма ногтей, умеренная длинна. Всё на своих местах. Чем эта женщина может мне помочь? Ведь она, скорее всего, и жизнь-то знает лишь по рассказам своих пациентов.

− Как вы сможете сделать проще и понятней групповое изнасилование или путь домой из заснеженного леса по зимней трассе практически без одежды? − произношу, глядя ей прямо в глаза, и даже немного зло ухмыляюсь, наблюдая за тем, как она старается скрыть своё замешательство.

− Мы можем об этом поговорить и …

− Разве разговор изменит прошлое? – перебиваю её на полуслове.

− Не изменит, но вам станет легче. Я смогу подсказать, как научиться с этим жить, как отпустить произошедшее, перестать за него цепляться.

− Вы научите? – зло смеюсь, просто не могу удержаться. – Научить может лишь тот, кто имел подобный опыт, а не тот, кто всего лишь прочитал пару умных книжек.

− Виктория, я не враг вам, я лишь стараюсь вам помочь. Прошлое никто не в силах изменить, но мы можем работать с тем, что есть сейчас: избавиться от страхов, стресса, переживаний. И ваша злость – это уже определенный прогресс, эмоция…

− Мы можем закончить на сегодня? – я снова её перебиваю.

− Конечно, – как только она мне отвечает, я поднимаюсь и выхожу из кабинета, даже не попрощавшись. Ладони неожиданно сводит до судорог, меня трясет. Прислоняюсь к стене, стараясь дышать ровно и успокоиться.

− Виктория, вам плохо? – поднимаю голову, встречаясь взглядом с Андреем Степановичем.

− Немного. Ладони словно стягивает. Что это?

− Нервное. Пойдём, я провожу до палаты. Сейчас сделаю укол, станет легче. Это так разговор с Юлией Константиновной подействовал? – он усаживает меня на кровать и зовёт медсестру.

− Скорее неприятные воспоминания.

***

Вышел из клиники и закурил, направляясь к машине. В висках неприятно и болезненно пульсировало. Всё-таки последние пару бокалов виски вчера явно были лишними. Глубоко затягиваюсь сигаретой. Сегодня я окончательно утвердился в одной своей мысли, которая крутилась уже не первый день в моей голове.

Можно услышать немереное количество человеческих историй, увидеть гору дерьма и несправедливости, но грош цена твоему опыту, если ты сам не искупался в этом дерьме. Если сам не хлебнул до краев, то всё услышанное тобой остается лишь теорией. Пустой и никому не нужной. Ты смотришь на эту гору фекалий, оцениваешь, прикидываешь, выбираешь лопату, но, сука, не знаешь, что с ней делать. Вот и со мной случилось именно это. Я наблюдал за отношениями, жизнью, обстоятельствами со стороны, думая, что при случае смогу быстро разрешить ситуацию. Но ошибался. Одно дело смотреть, как оно у других, а другое дело − оказаться самому в центре навозной кучи.

Весь день шёл сумбурно. К обеду мне начинало казаться, что меня либо кто-то проклял, либо карма за прошлые грехи решила меня накрыть именно сегодня. Проблемы с клиентом у Николая. Прокол ребят при сборе информации по объекту. Неожиданная проверка налоговой. Звонок Франца, которому нужны были запасные ключи от гаража, которые хранились у меня. Свои он благополучно потерял. И завершением сего прекрасного дня была истерика Миры с рёвом в телефонную трубку, в которой фоном слышен был злой рык отца.

Было уже далеко за полночь, когда я, наконец, переступил порог своей квартиры. Баська тут же жалобно замяукала, потираясь об мои ноги.

− Подожди, дай разуться, – проговорил, снимая обувь. Вот до чего порой доводит жизнь. Уже с кошкой разговаривать начинаю. Ещё немного и это войдёт в привычку. Чертыхнувшись, насыпал голодной кошке в миску корм и сам полез в холодильник, в котором, кроме яиц, майонеза и кусочка ветчины, ничего не было.

− М-да, не густо, – буркнул себе под нос, доставая этот набор продуктов и выкладывая его на стол.

***

− Виктория, здравствуйте!

− Добрый день, Андрей Степанович!

− Присаживайтесь. Как ваше самочувствие?

− Нормально.

− Вот тут выписка, вот тут мои рекомендации и ещё вот расписание приёмов у Юлии Константиновны, – он положил на стол несколько листов.

− Это обязательно? Все эти лекарства и разговоры с психотерапевтом? Я хорошо себя чувствую.

− Порой нашему организму необходима помощь, в том числе и нервной системе. Тут мягкие успокаивающие средства и препараты, восстанавливающие работу нейронных связей. Ничего запрещённого, – Андрей Степанович улыбнулся. – Перевязки желательно ещё неделю делать.

− Хорошо. Я поняла. Большое спасибо, – поблагодарив врача, я вышла из кабинета. В коридоре меня уже дожидался Демид. Он лишь кивнул мне в знак приветствия и, взяв документы из моих рук, пробежал по ним взглядом, а потом, развернувшись, направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как просто идти за ним. Кивок головой, галантно открытая дверь автомобиля, привычный и полюбившийся мне аромат его парфюма. Ничего особенного, если бы не звенящее напряжение, висевшее в воздухе. Путь до его квартиры проходил в тишине: ни разговоров, ни вопросов. Даже привычная классическая музыка сегодня не звучала в салоне автомобиля.

− Пообещай мне, что ты больше не будешь пытаться что-то с собой сделать, – внезапно произнёс Демид, останавливаясь на светофоре.

− Обещаю, – он даже не повернул головы, лишь как-то горько скривил губы. Строить людям отношения зачастую мешает ложь. Между нами же стояла правда. Мне больше не надо прятать от него свои взгляды и свои чувства. Теперь он всё знает, и всё стало ещё сложней.

***

Вика сидит рядом на расстоянии вытянутой руки и безразличным взглядом смотрит в окно. Я поглядываю изредка в её сторону, испытывая при этом смешанные чувства. Мне до зуда в ладонях хочется прикоснуться к ней, прижать к себе и сказать, что всё будет хорошо. Не знаю, как и почему, но обязательно будет. А ещё я злюсь, безумно злюсь на неё: за её дурость, за то, что натворила, за то, что вообще хотела уйти таким отчаянным и неправильным образом. Я сжимаю руль до белых костяшек на пальцах рук и стискиваю зубы от желания высказаться. Я молчу, потому что в её состоянии даже повышенный тон может вызвать непредсказуемые последствия. Мы добираемся до дома, я открываю перед Викой дверь и, взяв листы с рекомендациями Андрея, иду в аптеку.