Шанс на счастье - Настасья Карпинская

***

Квартира Демида встречает меня привычным уютом и солнечным светом, пробивающимся в окно. Я отсутствовала тут всего неделю, а такое чувство − словно прошли годы. Баська спрыгивает с дивана и трётся о ноги, ластится, мурлычет. Я сажусь на край дивана, беря её на руки и провожу рукой по мягкой шёрстке, скользя взглядом по знакомой обстановке квартиры.

«− Виктория, порой очень тяжело отпустить своё прошлое, но это необходимо сделать. И первое, что необходимо для этого сделать − это простить. Прощение − фундаментальная часть освобождения. Простите себя, простите тех людей, что встречались вам на пути, простите им поступки, которые они совершали по отношению к вам. Когда вы это сделаете, вы разрушите то связывающее вас звено, что не дает вам сделать шаг вперед».

Почему-то слова психотерапевта именно сейчас всплывают в моей голове. Это вызывает горькую улыбку.

Когда вернулся Демид, я уже собирала вещи.

− Твои лекарства, – он кладет небольшой пакет из аптеки на кровать.

− Спасибо, не стоило, я бы сама купила. Сколько я тебе должна? – он выругивается себе под нос и отходит в сторону.

− Нисколько, − я ничего не отвечаю, пытаясь упаковать вещи так, чтобы всё влезло в сумку. Вещей за эти два месяца стало заметно больше. Что-то забирала с работы, что-то докупала. В большей степени, это средства гигиены и косметика. В маленькую сумку, которую я прихватила из дома уже всё не входило. Демид, заметив мою проблему, вытащил из шкафа дорожную сумку и поставил передо мной.

− Возьми, удобней.

− Спасибо.

− Можешь не возвращать, всё равно не пользуюсь. Баську не забирай, пусть тут остаётся, мало ли что… − он не договорил, но всё было понятно и без слов. Он боялся, что кошка в случае моей смерти останется одна в квартире, и после будет просто выброшена на улицу. Я лишь качнула утвердительно головой и продолжила упаковывать вещи. Я понимала его страх. Я не смогла позаботиться о самой себе, а тут живой существо, которое тоже нуждается в заботе и внимании. Демид вышел из комнаты. Когда все сумки были упакованы, я присела на край кровати и набрала номер такси. Надо уходить, пока хватает сил, пока ещё держу свои эмоции под контролем, пока могу сделать хоть один шаг. Оператор принял заказ. Сумки собраны. И если это был чей-то написанный сценарий, то автор уже каллиграфическим почерком размашисто выводил бы «THE END» на последней странице нашей короткой истории.

Демида я нашла на балконе. Всё его тело выдавало внутреннее напряжение, и в этом я чувствовала свою вину.

− Не бойся, я ничего с собой не сделаю, − произнесла, останавливаясь рядом с ним.

− Говорят, суицидникам верить нельзя, – сквозь зубы произнес Демид, затягиваясь сигаретой.

− Мне можешь верить.

− И почему же? – не скрытая ирония сквозит в его голосе, царапая мою душу.

− Ты попросил меня ничего такого не делать, я обещала. Значит, не сделаю.

− Вик, порой одних слов мало, – снова недоверие, и очередная затяжка. Он выпускает дым, а я слежу за каждым его движением, стараясь отложить их в своей памяти до мелочей. Я так и не смогла поверить до конца, что этот красивый мужчина был со мной. Пусть не по-настоящему, пусть такой короткий миг, но был рядом.

− Если бы ты сейчас сказал прыгнуть с этого балкона, я бы, не задумываясь, это сделала, − произношу тихо на одном дыхании. − Сказал бы вздёрнуться, то уже готовила бы верёвку. Я сделаю всё, что ты попросишь, если этим я хоть немного смогу тебе понравиться, – Демид бросает на меня взгляд, наполненный тревогой. − Не смотри на меня, как на сумасшедшую. Я понимаю, что это ненормально и это пугает, но я откровенна с тобой. Так же понимаю, что ничего из этого не поможет. Психолог называла это формой созависимости. Я считаю, что это просто доверие.

− Я хочу, чтобы ты была жива и счастлива, – он оборачивается в мою сторону и смотрит в мои глаза. − Будь счастливой, Вик.

− Хорошо. Я попытаюсь.

− Я могу тебя отвезти.

− Не надо, такси уже ждёт, – я кивнула в сторону машины с жёлтыми шашечками, стоящую у подъезда, которую было хорошо видно с балкона. Провела кончиками пальцев по его щеке и грустно улыбнулась. − Спасибо тебе за всё.

− Тебе не за что меня благодарить.

− Есть. За помощь и сказку, что подарил, – предательские слёзы так не вовремя наполняют мои глаза.

− Вик… − Демид качнул головой, пытаясь подобрать слова, но мы оба знаем, что это невозможно. Ему нечего мне сказать.

− Прощай, Дём, – я привстала на носочки, поцеловала его в щеку и вернулась в комнату. Прихватив сумку и чемодан, вышла из квартиры, оставляя в ней саму себя, свою любовь, надежду и единственный подарок в жизни − мужчину, которого я любила.

Тихий хлопок дверью, щелчок дверного замка, и тишина. В порыве впечатываю кулак в стену. Эгоистично её останавливать и возвращать. Что я ей скажу? Что не люблю, а отпускать не хочу. Даже не озвученная мысль выглядит нелепо. Вика ушла, и это правильно, так и должно быть. Орлов прав, я ей ничего не могу дать. Всё так, как и должно быть. Убеждения вроде и верные, и логичные, но не приносящие никакого успокоения. Что-то в душе скреблось и царапало, неприятно раздражая. Ещё одна сигарета, ещё одна кружка кофе. Бася, мурлыча, трётся о ноги, как-то жалобно заглядывая в мои глаза. Ругаюсь матом, ставя с грохотом на стол чашку с недопитым кофе, и выхожу из квартиры, направляясь в офис.

***

Наша человеческая жизнь очень странно и витиевато устроена. Дни порой растягиваются словно годы, а годы пролетают будто один ничего не значащий миг.

Время… Это очень интересная переменная составляющая многих жизненных процессов. А ещё это одно из основных понятий в философии, физике, химии, метрологии. Им пронизана вся человеческая жизнь, от рождения до самой смерти. Все говорят о его ценности, но никто не говорит, что оно может стать оружием, беспощадно убивающим тебя день за днем.

Стрелка старого будильника методично отсчитывает секунды: раз, два, три… Я считаю каждое движение стрелки: шесть, семь, восемь… Перед глазами пожелтевшие от времени обои. Мне было лет пять, когда мама их клеила. Их давно пора сменить: одиннадцать, двенадцать… Ну вот, снова сбилась. Ненавижу эти таблетки, от них постоянно хочется спать. Веки ощутимо тяжелеют.

Просыпаюсь я от настойчивой трели телефона.

− Слушаю, – произношу в трубку, даже не открывая глаза. Это оказывается Кира. Она закидывает меня кучей вопросов. − Всё хорошо, Кир… Правда… Нет, не вру… Я только проснулась… Чем буду заниматься? Не знаю. Проснусь для начала окончательно, потом решу…. Точно всё в порядке… Не надо приезжать… − я прощаюсь с Орловой и сбрасываю вызов, откидывая в сторону телефон. В квартире снова стоит оглушающая тишина. Странное определение. Разве тишина может оглушать? Но оказалось, что может, причём настолько, что закладывает барабанные перепонки. Только раздражающий тик старого будильника разносится в тишине квартиры. Перевожу на него свой взгляд. Старый, потрепанный, с облезлой краской, а ведь я ненавидела его ещё с юности. Постоянно уносила его на кухню или в ванную. В какой-то момент смирилась с его противным тиком, перестала замечать, как и со многим в своей жизни…. А ведь мне ничего не мешает от него избавиться… Заманчивая мысль, искушающая и очень сладкая для моего сознания. Встаю с дивана и, открыв старую створку оконной рамы, вышвыриваю это противное изобретение советских инженеров. Даже легче стало.