Три церкви - Ованес Азнаурян

– Он сказал, что научит меня, – ответила Ванда. – Почему ты так плохо поел, Дэни? – спросила она, видя, что сын собирается встать из-за стола.

– Не хочется больше, ма, – ответил Даниэль и побежал играть новыми игрушками.

– Он в последнее время плохо ест, – сказала Магда. – Боюсь, как бы не заболел.

– Не заболеет.

– Тебе-то что! Ты будешь в Ереване, а мне смотреть за ним.

– Пожалуйста, мама! Потерпи еще год, и я возьму его к себе; он пойдет в школу.

– Странно, что он вообще тебя любит! Интересно, будет ли он любить тебя, когда узнает, что ты самая настоящая шлюха?

– У тебя устаревшие понятия о шлюхах.

– Ты хоть считала, сколько мужчин прошло через твою постель?

– Перестань, мама!

– Почему ты не выходишь замуж?

– Не могу! Не хочу!

– Потому что ты шлюха!

– Не надо, мама! Сегодня день рождения Дэни. Только не сегодня, прошу тебя. – Ванда встала из-за стола. – Эй, Дэни, хочешь, пойдем погуляем?

– Да, – ответил Даниэль. – Очень.

– Тогда давай одеваться.

– Когда вас ждать? – спросила Магда.

– К обеду.

Магда подошла к Ванде:

– Ты прости меня, ладно?

– Ничего, мама, я же понимаю, как тебе трудно.

– Это ничего. Просто я хочу, чтоб тебе было хорошо.

– Я знаю, мама. Ты всегда хотела, чтобы мне было хорошо, но всегда делала мне больно. И в детстве, и сейчас…

– Мама, почему ты плачешь? – спросил шестилетний Даниэль, надевая куртку.

– Я не плачу…

Когда они вышли на улицу, Даниэль потянул Ванду за рукав; Ванда наклонилась.

– Мама, – сказал он, – когда ты уезжаешь, бабушка о тебе плохие вещи говорит; я не понимаю, но знаю, что очень плохие… И сердится на тебя.

Ванда поцеловала сына.

– Не верь ей. Ты ведь меня любишь?

– Да…

– Значит, никогда не верь, если обо мне будут говорить гадости.

– Я люблю тебя, мама.

– Вот и хорошо. Знаешь, что мы сейчас сделаем? Убежим в Ереван!

– А бабушка?

– Она ничего не узнает. Мы вернемся к обеду.

– Тогда давай убежим!

Ванда остановила такси (вспомнился утренний таксист), и они поехали в Ереван. По дороге Ванда решила уже из Еревана позвонить матери и сказать, что Даниэль переночует у нее и что они вернутся в Эчмиадзин лишь в воскресенье вечером. Даниэль болтал без умолку, что-то рассказывал, а Ванда перебирала в памяти места, куда можно свозить сына.

– Как хорошо, что мы будем вместе, – вдруг сказал Даня. – У меня никогда не было такого дня рождения…

Ванда кивнула и упрекнула себя за то, что у Даниэля никогда не было такого дня рождения…

Когда, пешком пройдя по Проспекту, Ванда с Даней свернули на улицу Амиряна, Ванде вдруг пришло в голову зайти в церковь Святого Григория Просветителя, того самого Григория, сына Анака из парфянской династии Сурен-Пахлавов, ветви царского дома Аршакидов, убийцы отца царя Трдата Святого – Хосрова Великого…

И с того дня, сама не зная почему, Ванда стала часто заходить в эту церковь.

«Уж не превращаюсь ли я в Клару?» – думала она иногда.

Ванда помнила, что именно в эту церковь она зашла в тот день, когда в последний раз встретилась с отцом Даниэля. Тогда всю ночь шел снег, а утром перестал.

Снег шел всю ночь, а утром перестал. Он шел и вчера, но быстро таял, и все думали, на том все и кончится, потому что было еще начало ноября. Но снег перестал лишь утром. За ночь весь город стал другим, и белизна ослепляла, и ты улыбался ей. После осенней грязи снег утром казался очень чистым, очищающим.

Мужчина должен был позвонить женщине, но боялся. Он знал, что ему надо позвонить, но ничего не мог с собой поделать. Мужчина подошел к окну. Он удивился, что за ночь выпало столько снега, и прикоснулся лбом к оконному стеклу. Оно было неожиданно холодное, и от этой неожиданности мужчина вздрогнул. Но потом подумал: на улице ведь мороз. Просто трудно было свыкнуться с мыслью, что зима наступила так рано. Закурив сигарету, мужчина пошел к телефону…

Когда женщина позвонила вчера, у мужчины были гости. Громко играл магнитофон.

– У тебя гости? – спросила женщина. Услышав ее голос, мужчина почему-то вспомнил, что идет снег.

– Да, гости, – ответил он.

– Позвони мне завтра утром, ладно? Я хочу тебе сказать что-то.

– Скажи сейчас.

– Сейчас не получится. Завтра.

– Хорошо. До завтра.

– До завтра.

Но они долгое время не клали трубки. Потом женщина сказала:

– Эй, я кладу трубку.

Мужчина словно выйдя из оцепенения:

– Да, да… Хорошо. Значит, до завтра…

Они не виделись целых три месяца. За это время в жизни мужчины произошло много нового, и он думал, что эта женщина уже в прошлом. Но она позвонила вчера. Зачем? Мужчину не покидало чувство тревоги…

Набирая ее номер телефона утром следующего дня, мужчина подумал, что, может быть, и сегодня пойдет снег, ближе к вечеру…

– Это я, – сказал он, поздоровавшись.

– Доброе утро. А я думала, не позвонишь.

– Я тоже так думал.

– Вот видишь. Я тебя все-таки знаю.

Мужчина подумал, что он сейчас разнесет аппарат вдребезги.

– Ты хотела мне что-то сказать?

– Да.

– Что?

– Хотела.

– Говори же!

– Не кричи на меня.

– Извини. Что ты хотела мне сказать?

– Давай встретимся сегодня.

– Ты не можешь сказать теперь?

– Не могу. Мама дома и все такое.

– Хорошо. Давай встретимся.

– Через час подойдет? Я должна одеться.

– Давай. Я буду ждать на прежнем месте.

– Ладно. – Она повесила трубку, а мужчина подумал: «На прежнем месте… Как в пошлых романах!» Он вышел на улицу. Небо было голубое-голубое. Замерзший снег хрустел под ногами.

Увидев женщину, переходящую улицу, он подумал, что она не изменилась. Длинные волосы собраны сзади в хвостик, длинное серое пальто, еще больше подчеркивающее ее худобу. Мужчина подумал, что женщина похудела. Это было первое впечатление. Второе было прямо противоположно первому. Когда она подошла к нему, он понял, что женщина пополнела.