Час в копилке - Фёдор Михайлович Шилов

— Тогда придумай что-нибудь ещё…

И Макс думал. До следующего пятничного занятия студии «Путник». Рисовать он не умеет, но трюки на сцене выполнять пока не разучился! Только бы всё сложилось так, как он запланировал!

«Размазанный» сегодня снова был в зале. Лицо его стало обычным, даже редкие помехи не пробегали, но Макс по привычке использовал прежнее прозвище.

— Я постараюсь показать тебе его лицо, — шепнул Макс Авроре, когда вся группа переоделась и приготовилась к разминке, — он сейчас в зале. Можешь глянуть…

— Отстань, а? Три месяца ты пытаешься выдать за маньяка обычного человека! Или даже разных!

— Я опросил всех, никто из ребят не знает мужика на фотографиях в моём телефоне. К кому он приходит, а?

Аврора не успела ответить.

— Парни! — у них за спиной вырос длинный рыжий Артём. Руки его были густо усыпаны волосами цвета меди и крапинками веснушек. Он тут же приобнял за плечи Аврору и Макса. Была у него такая привычка — растекаться по собеседникам. И ещё — называть всех парнями, независимо от пола. — Темка есть классная! В понедельник в клубе «Элеватор» выступает группа «Пиксели».

— О-о-о, — простонала Аврора, — «Пиксели»! Хочу, хочу, хочу! У их фронтмена классные татухи! И басист крутой. Говорят, они сменили барабанщика…

— Да-а-а! Дай пять!

Аврора ударила своей ладонью о Тёмкину, лежащую у неё на плече.

— У меня в «Элеваторе» дядя работает. Кому достать парочку проходок?

— «Мне больше не нужны твои нюдсы…», — запела вдруг Аврора.

— «Мне не нужны твои нюдсы…», — подхватил Тёма, встал перед Авророй, и они начали изображать, будто у каждого в руках микрофоны.

— Нюдсы, е-е-е! Нюдсы, о-о-о!

— Кайф, — одобрил Тёма, когда они оба вдоволь напелись. Макс посматривал на эту парочку с лёгкой иронией.

— Ты что? Не знаешь такой песни? — Аврора скривилась. — Ты, небось, такое не слушаешь? Всё сплошь Моцарта и Баха? А что такое нюдсы знаешь? Могу прислать.

— И я, — засмеялся Тёма.

— Да прекратите вы, — захохотал и Макс, — знаю я, что такое нюдсы. Аврора, присылай. Тёма, не вздумай даже!

— Ути-пути, какие мы разборчивые! — кривлялся Тёма. — Так что, брать на вас проходки?

— Я иду, иду! Точно иду! — тараторила Аврора и тормошила Макса, — Ты ведь со мной? Да? Со мной? Ну скажи, что пойдёшь! Там будет слэм[1]! Без футболок! — и она немного приподняла свой и так не слишком длинный топ.

— У меня в понедельник днюха, и я… — Максим собирался продолжить, что собирался праздновать с мамой, но промолчал.

— Значит, замётано! — Тёма расценил паузу по-своему. — Я дарю тебе проходку на днюху, чувак! Мы идём на «Пикселей»! «Во мне прошла главнейшая из революций…», — снова заголосил он.

— «Мне больше не нужны твои нюдсы», — допела вместе с ним Аврора.

— Начинаем разминку, — голос Леонида Викторовича прервал дурашливые песнопения.

Максим решил, что ему хватит четырёх человек. Всё это будет выглядеть странно… Очень странно, но, если получится, можно потом гастролировать с этим номером. А пока цель одна — показать Авроре истинное лицо «размазанного».

В перерыве он подошёл ко всем, кого хотел задействовать в представлении.

— Так, Игорь и Тёма, вы самые высокие, стойте по краям.

— И что мы будем делать дальше?

— Не спешите, всё объясню. Мишаня, ты встань между ними. А ты, Тимур, уйди чуть назад и стой позади всех. Отлично! Теперь каждый слушайте свою роль! Игорь и Тёма, по моей первой команде поднимите вверх одну руку и делайте такие движения, будто рисуете глаз. Когда скажу: рисуем ухо, переставайте рисовать глаз, а другой рукой машите вверх-вниз. Ты, Тёма, левой рукой, у тебя будет левое ухо. А ты, Игорь, правой. Понятно?

Парни кивнули.

— Ты, Мишань, по моей команде подпрыгивай, а следующим движением расставь широко ноги, потом снова сведи их вместе. И опять подпрыгни. Это будут рот и нос! А Тимур просто черти рукой в воздухе большой круг, стараясь захватить всех…

— Они не поместятся…

— Тогда просто черти в воздухе круг…

— А я? Почему ты не дал мне никакого задания? — Аврора не обиделась, но удивилась.

— А ты просто достань телефон и сфоткай…

— Кого-то конкретного? Или всех вместе?

— Если всё получится, ты поймёшь, когда фоткать… А если не получится, то и фоткать ничего не надо…

Максим сосредоточился и мысленно представил, как переносит на сцену портрет «размазанного». Глаза, рот, нос, уши, овал лица…

— Начали. Игорь, Тёма, рисуем глаз… Мишаня, прыжок, ноги врозь, ноги вместе, прыжок… Тимур, чертишь круг…

Парни на сцене стали махать руками, поначалу движения выходили несинхронными, парни сбивались, смеялись друг над другом и начинали сначала.

— Посерьёзнее! — прикрикнул Макс. — Повторяю. Игорь, Тёма, рисуем глаз! Мишаня, прыжок, ноги врозь, ноги вместе, прыжок… Тимур, чертишь круг! Отлично! Продолжаем! Игорь, Тёма, рисуем уши! Так, каждый своё ухо! Тёма — левая рука, Игорь — правая!

Мало-помалу все стали выполнять свои действия синхронно.

— Игорь, Тёма, глаза. Игорь, Тёма, уши, — командовал Макс.

Прошла пара минут.

— Долго ещё прыгать? — спросил Миша.

— Фоткать пора уже? — уточнила Аврора.

Макс грустно смотрел на сцену. Чушь он придумал… Надо было хоть краски какие-то людям дать… Или блёстки… С чего вдруг в воздухе просто так портрет нарисуется… На всякий случай он ещё раз представил снимок «размазанного» без помех и еле слышно пробормотал:

— Пусть парни сумеют нарисовать этого человека. Без красок, — добавил он.

— Всё, хорош, я устал. — Тёма остановился. За ним прекратили движения и остальные.

— Не получилось? — участливо уточнила Аврора.

— Походу, нет.

— Не расстраивайся.

— Зачем хоть всё это было? — спросил Миша.

— Даже воды в перерыве не успел попить. И поссать, — заворчал Тимур.

В зал возвращались ушедшие на перерыв участники студии. Появился и Леонид Викторович.

— Это что вы мне тут во всю сцену понарисовали? — задал он вопрос от двери. Макс и Аврора уже разбрелись в разные стороны, чтобы повторить текст. Слова мастера заставили их оторваться от листков.

В воздухе, там, где недавно стояла группа машущих руками актёров, светились овалы, полосы и бесформенные линии.

Никто даже не успел пояснить Леониду Викторовичу, что за странные изображения появились в его отсутствие, как линии стали выстраиваться в чёткий портрет. Сперва он был бледным, словно распечатанным на принтере, в котором заканчиваются краски, но с каждой секундой портрет становился ярче и уже создавалось ощущение, будто Макс транслирует фото со своего телефона на сцену.

— Сфотографируй себе, — сказал Макс Авроре. — Это «размазанный».

У него сел голос. То, что он сделал, был уже даже не трюк, а какая-то магия.

— Светлые волосы, высокий лоб, голубые глаза, прямой нос, тонкие губы, щетина, — перечисляла