Час в копилке - Фёдор Михайлович Шилов

переспать пока и речи не идёт. Но и тут не беспокойся, я в курсе методов контрацепции.

— Ох, уж эта современная молодёжь! И всё-то знают, и обо всём-то смело говорят вслух! Не жалеешь старого дедушку! Так хороший парень-то?

— Парень как парень, деда. Не первая любовь и не последняя.

— Суровая вы девушка, Аврора Батьковна!

— Вся в вас, Олег Николаевич. Садитесь, посмотрим шоу.

— Ну, давай глянем, от чего ваше поколение балдеет…

Они устроились на диване. Олег Николаевич приобнял внучку, накинул плед на колени — себе и ей. По телику шла какая-то говорильня, сто лет не нужная Султанову, но уж больно ему нравилось вот так садиться с Авроркой, слушать её комментарии в адрес героев передачи, грызть орешки.

И всё равно на сердце было неспокойно. Оберегать ли Аврору от Максима? Сын убийцы всё-таки… Сказать ей? И стать врагом на всю жизнь? Промолчать? А потом корить себя, если что-то случится? Но, в конце концов, сын за отца не в ответе, как говорится. Убийца Борис, а не Максим. А Борис, похоже, даже к воспитанию парня отношения не имел…

«Пусть бы вообще не было этого Бориса Горшенина», — вспомнилась Олегу Николаевичу злая реплика Марины. Крепко же он сидит у неё в печёнках… Или не в печёнках? А в голове и в душе?

Так и не решив, что делать, Султанов несколько раз проговорил про себя заготовленные желания: пусть с Максимом Борисовичем Талановым всё будет хорошо… Пусть Борис Горшенин навсегда лишится магии…

Глава 23

Апрель 2024 года

Марина стала чаще видеть Бориса. За шестнадцать лет — ни разу. И вдруг стабильно — каждую неделю. Это началось примерно с конца января.

С Олегом Николаевичем больше созваниваться не довелось. Да и что обсуждать? Он пообещал произносить необходимые фразы, Марина искренне верила, что магия этих фраз сработает. Именно с деятельностью Султанова Марина связывала внезапные участившиеся встречи с Борисом.

Первый раз их взгляды пересеклись возле магазина косметики «Смех дождя». Борис двигался навстречу, рассматривал витрины. Марина размышляла, заглянуть ли в «Море Рыбы» или приготовить, наконец, лежащий в морозилке кусок говяжьей печени. Но ведь его ещё размораживать… Куда лучше побросать на сковороду быстро готовящиеся куски рыбного филе… Или запечь в духовке медальоны…

Визуальный контакт был коротким, но всё же чуть более длительным, чем позволяют себе посторонние. Борис с готовностью поймал её взгляд, словно считал, что она его не узнает, а потом насторожился, некоторое время позволил себя разглядывать и вдруг резко свернул в магазин, чуть не сбив пожилую женщину с собакой.

Марина не окликнула, подумав, что обозналась.

Он стал старше. Выглядел усталым. Не добавляла свежести лицу многодневная щетина. Ещё не борода, но точно около недели не бритая поросль. И всё равно это был он. Спустя десяток минут после встречи Марина уже не сомневалась.

Борис, разумеется, тоже её узнал. Он видел её все эти годы. Можно даже сказать — следил за ней. Ему не надо было прятаться, тщательно продуманные и загаданные желания позволяли скрывать лицо. Так что она всякий раз видела других людей. Кого угодно, только не Бориса Горшенина. Он и прежде смотрел ей в глаза, но она проходила мимо, иногда улыбаясь, как улыбаются случайным прохожим, зацепленным на незапланированный зрительный крючок — доброжелательно и немного смущённо. Но никогда прежде Борис не замечал в Марининых глазах узнавания.

В январе это случилось впервые за много лет. Марина распознала, что ей навстречу шёл он. И это настораживало…

Максим тоже стал видеть «размазанного» иначе. Теперь через привычную рябь проступали отдельные чёткие черты. То часть нижней челюсти и крыло носа, то нос целиком, то четверть лица с высоким лбом, линией волос и серовато-голубым глазом, то два уха и обе скулы… Всегда проявлялись разные кусочки мозаики, но ни разу картинка не складывалась целиком.

Он втихаря продолжал фотографировать «размазанного» и показывал снимки Авроре. Она видела лицо чётко, но по-прежнему описывала разных людей.

Возможно, при иных обстоятельствах Максим давно бы забыл о суицидальной тетради, но присутствие незнакомца из бара нервировало настолько, что несколько раз Макс путал слова монолога, а однажды едва не уронил пирамиду.

Заговаривать с «размазанным» Максим больше не пытался, но всё же его терзало любопытство: кто скрывается под странной маской и зачем приходит на репетиции?

Во вторник 16 апреля Максим, наконец, увидел незнакомца без маски! Всё лицо полностью! Вероятно, он бы даже не понял, что перед ним «размазанный», если бы не единичные мушки, скользящие перед лицом, словно комариный рой. Но сейчас они были только досадной мелкой помехой, слегка мешающей видеть, но не рябью, полностью закрывающей обзор. Временами рябь набегала на лицо незнакомца, словно блики костра.

Максим дождался, когда лицо «размазанного» будет видно наиболее чётко и втихаря сфотографировал. Если посетитель и замечал манёвры Максима с телефоном, то, вероятно, не возражал.

Аврора снова описала не то лицо, которое Максим видел на экране.

— Таланов, ты меня достал! Опиши мне сам, кого видишь! А ещё лучше — нарисуй! Может, после этого ты успокоишься! Ты считаешь, что этот человек твой враг, что он только и ждёт момента, чтобы на тебя напасть, но идёт месяц за месяцем, и всё тихо. Просто приходит зритель к кому-то из ребят, вот и всё. Но на всякий случай мне хотелось бы знать, как ты видишь того, кого называешь едва ли не своим потенциальным убийцей. — Она помахала пальцами в воздухе, изображая кавычки.

Максим давно уже рассказал Авроре всё. Про бар и про тетради, и про мысли свести счёты с жизнью…

— Давай последим за ним… Узнаем, куда ходит, чем занимается, — предлагал Макс.

— Трудно следить за тем, чьего лица не знаешь, — возражала Аврора, — ты не сможешь ходить за ним круглосуточно, а я не смогу тебя сменить, потому что сразу же потеряю из вида. Ты ведь уже убедился, что мы почему-то смотрим на одного человека, а видим разные лица.

— Ты хоть какие-то лица видишь, а я только рябь…

— У тебя преимущество. Не так уж много на свете людей с рябью вместо лица. Ты его не упустишь…

— А если это маска?

— Которую ты видишь, а я нет? Скорее, это у тебя какие-то обманы зрения. Я же не окулист, может и бывают такие глазные глюки. Смотришь в темноте на человека и тебе что-то мерещится…

И вот теперь она предлагает нарисовать это лицо, наконец-то явившееся Максу, но так и не желавшее рассекречиваться перед Авророй.

— Я