Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов

Я прибег поочередно к самым разным уловкам, чтобы вернуть их к субординации, и сумел восстановить порядок, обещав, что немедленно выплачу им деньги.

Теперь я же собираюсь немедленно арестовать тех, кто больше других проявил себя в мятеже. Таким путем, возможно, удастся выявить подстрекателей, которые, конечно, не из простых солдат. Я надеюсь, что принятые меры и инициированные мною действия в отношении войск позволят предотвратить новую смуту, над организацией каковой некоторые головы уже размышляют.

Данное обстоятельство, гражданин генерал, обязывает меня напомнить, что 100 000 ливров, обещанных вами в свое время генералу Мену, абсолютно необходимы здесь для покрытия самых насущных нужд. Офицеры 4-й [легкой] полубригады держали себя вчера очень хорошо, а офицеры 69-й [линейной полубригады] вообще безупречны, поскольку из этого подразделения очень немногие приняли участие в мятеже. Все остальные проявили себя слабо, за исключением Шантуара, командующего артиллерией, который мне очень помог.

Я задержал отплытие “Америки” до тех пор, пока все окончательно не успокоится.

Привет и уважение.

P. S. Забыл вам сказать, что некоторые солдаты сильно возмущались отъездом генерала Бонапарта. Были даже такие, кто утверждал, что вы, замаскировавшись под турка, находитесь на борту “Америки”, чтобы уехать во Францию. По этой причине дюжина из их числа поднялась на судно, чтобы установить истину. Однако после высказанных им нескольких соображений они ретировались с судна, не став его обыскивать, и вернулись к порядку».

Сцену посещения солдатами судна герцогиня д’Абрантес, вдова Жюно и знаменитая мемуаристка, позднее опишет во всех красках, полагая, правда, что такая обида ее мужу была нанесена по наущению Клебера, действовавшего из ненависти к Бонапарту:

«В армии распространяли слух, что Жюно везет сокровища, найденные главнокомандующим в Пирамидах. “Он не смог их увезти сам, - говорили солдатам, - и теперь это сделает тот, кто пользуется его полным доверием”. В конце концов, дело дошло до того, что несколько унтер-офицеров и солдат пришли на берег, и часть из них поднялась на торговое судно, которое тем же вечером должно было увезти Жюно. Они открыли всё, так ничего и не найдя. Наконец, между палубами был обнаружен огромный сундук, который не могли сдвинуть с места и десять человек. “Вот оно сокровище! - закричали солдаты. - Вот оно жалованье, которое нам задерживают уже целый год! Где ключ?”. Напрасно слуга Жюно, храбрый и добрый немец, кричал безумцам, что это не принадлежит его “хе- нералу”! Они не слушали. К сожалению, Жюно не было на борту, он должен был прийти на судно только вечером. Мятежники схватили топор и принялись рубить сундук. Они уже почти разбили его, когда прибежал запыхавшийся корабельный плотник: “Какого дьявола вы тут беснуетесь! Вот ключи. Оставьте в покое мой сундук”. Он сам его открыл, и все увидели там... инструменты корабельного плотника».

Разумеется, Клебер не имел никакого отношения к неприятностям Жюно, и обвинение знаменитой мемуаристки в его адрес не следует принимать всерьез. Напротив, сообщение о бунте в Александрии, полученное главнокомандующим 24 декабря, стало для него вторым тревожным звонком после событий в Дамьетте.

Третьим и последним звонком станут известия из Эль-Ариша, после чего Клебер окончательно поймет, что больше не может столь же безоговорочно рассчитывать на своих солдат, как прежде.

Но пока Клебер не узнал во всех подробностях, что именно произошло под Эль-Аришем, он полагал, что вправе вести с оппонентами диалог в жестком тоне. 24 декабря Муса Татарин привез в Каир послание от великого визиря. Тот извещал французского главнокомандующего о том, что часть османской армии уже выдвинулась под Эль-Ариш и вступила в боевое соприкосновение с гарнизоном форта. Юсуф-паша предлагал Клеберу поспешить с переговорами, если тот еще намерен решить дело миром, поскольку турки не могут долго ждать: «Обстоятельства не позволяют мне откладывать продвижение своей армии. Соответственно мы не сможем прийти к мирным договоренностям, если не используем [должным образом] время, которое утекает».

Клебер, уверенный - и, как мы знаем, напрасно - в стойкости своих войск, а также, возможно, держа в уме доклад Морана о «развале» турецкой армии, отправил день спустя, 25 декабря, Мусу Татарина обратно к визирю с ответом спокойным и величественным: «Приближение армии Вашего превосходительства ничего не добавит и не убавит к моим инструкциям [парламентерам]. Они отвечают интересам Франции, Блистательной Порты и Англии. Если бы Ваше превосходительство еще находилось в Дамаске, я ничего не изменил бы в сказанном: я предлагаю мир, дружбу и эвакуацию Египта, с одной стороны, и готов принять сражение - с другой: мудрость Вашего превосходительства поможет выбрать». Чтобы придать своим словам больший вес, Клебер сделал так, чтобы гонцу визиря пришлось насквозь проехать через расположение французских частей, размещенных под Каиром: «Всё было подстроено так, что в течение двух часов, подряд он видел только войска, орудия и верблюдов, что, похоже, его удивило. Не знаю, какой эффект всё это в результате произведет», - сообщил он генералу Рейнье. Также 25 декабря Клебер написал своим парламентерам, Дезе и Пусьельгу, поручив им потребовать у турок, чтобы те отвели войска от Эль-Ариша и не продвигались во время переговоров дальше Газы.

Не рассчитывая только на силу дипломатии, главнокомандующий всё в тот же день, 25 декабря, затребовал у генерала Фриана, с которым служил еще в Самбро-Маасской армии и который теперь сменил Дезе в Верхнем Египте, значительную часть его войск для своей будущей кампании против великого визиря.

27 декабря генерал Рейнье доложил Клеберу из Салихии, что враги перерезали дорогу из Эль-Ариша в Катию и что, по его сведениям, великий визирь лично находится под Эль-Аришем. 28 декабря главнокомандующий ответил: «Хотя, как и вы, я с трудом поверил этим новостям, необходимо действовать так, как если бы они имели под собой основание. Объединим наши войска в Салихии и укрепим Катию, ибо, если враги захватят ее, мы лишимся сообщения с Эль-Аришем».

29 декабря Клебер оповестил командующих округами и диван Каира, что назавтра выступает с большей частью своих войск в Бельбейс. Одновременно он отправил в Салихию генералу Рейнье приказ двинуться с имеющимися у него силами к Эль-Аришу и разбить осадивших форт турок. Впрочем, уже к вечеру главнокомандующему пришлось полностью поменять свои планы. Из Дамьетты ему доставили письмо генерал-адъютанта Дево с сообщением о том, что 24 декабря Дезе и Пусьельг подписали с командором Смитом перемирие на месяц для ведения переговоров. Соответственно Клебер отменил запланированное выступление к Бельбейсу. Однако, сообщив о перемене ситуации генералу Рейнье, он предоставил ему карт- бланш на дальнейшие действия:

«Что касается вас, то я оставляю на ваше усмотрение: либо идти на Эль- Ариш и опрокинуть Дервиш-пашу, сделав вид, что еще ничего не знаете о перемирии, - то, за что потом можно будет более или менее оправдаться, либо, если у вас нет возможности это сделать, дождитесь курьера, которого я немедленно отправлю с депешами, содержание которых вам сообщу, чтобы вы могли согласовывать с ними свои действия. Как вы можете догадаться, это будет соглашение, которое я предложу великому визирю, чтобы сохранить свободную коммуникацию с Эль-Аришем. Однако я предпочел бы первую из этих мер, поскольку она позволила бы сохранить коммуникации.