Винделор - Роберт Д. Митрин

мне кажется, дом — это не только стены. Это мы с тобой. И… может, ещё пара мест, где мы могли бы быть собой. Я вот думаю, а что, если уехать из «Двадцать седьмого»? Начать где-то заново, подальше от всей этой суеты.

Мира замерла, её улыбка чуть угасла. Она поставила кружку на стол и посмотрела на него внимательно.

— Уехать? — переспросила она. — Илай, здесь всё, что у нас есть. Работа, деньги, жизнь. Я не хочу снова начинать с нуля. Мне нравится этот город — он живой, он даёт шансы. А ты… ты опять про свои мечты, да?

Он пожал плечами, стараясь не показать, как её слова задели.

— Не мечты, Мира. Просто… я хочу, чтобы мы были счастливы. Не просто гнались за монетами, а жили. Может, найдём место поспокойнее, где можно дышать свободно.

Она вздохнула, но её взгляд смягчился.

— Ладно, давай не спорить с утра. Погуляем, посмотрим на ярмарку, а там решим. Может, я ещё передумаю про твой «спокойный угол», — она подмигнула, но в её голосе чувствовалась тень сомнения.

Илай улыбнулся, хотя в груди кольнуло. Он протянул руку, коснувшись её пальцев, и она сжала его ладонь в ответ.

— Договорились, — сказал он. — Но сначала допивай кофе, а то остынет.

Мира рассмеялась, и этот звук был как лучик света в их маленькой комнате. Они допили кофе, собрались и вышли на улицу, держась за руки. Город встретил их яркими красками: лотки с фруктами, звон колокольчиков на тележках, смех детей, бегающих по мостовой. Ярмарка впереди манила запахами и гомоном, и на миг Илай поверил, что их будущее может быть таким же тёплым, как это утро.

Город встретил Илая и Миру волной красок и звуков. Улицы «Двадцать седьмого» гудели, как огромный улей: торговцы расхваливали товар, звеня монетами, дети сновали между ног, а над лотками поднимался сладкий запах карамели и жареных орехов. Солнце стояло высоко, отражаясь в лужах на мостовой, и воздух был тёплым, с лёгкой осенней прохладой. Илай держал Миру за руку, её пальцы были мягкими, и он старался не думать о том, что ждёт их дальше, наслаждаясь этим днём.

Они свернули на главную площадь, где раскинулась ярмарка. Прилавки пестрели тканями, глиняной посудой и корзинами с яблоками, блестящими, как рубины. Над толпой покачивались вывески, наспех намалёванные: «Лучшие пироги в городе!» и «Попробуй — не пожалеешь!». В центре площади гремел смех — там собралась толпа, подбадривая участников какого-то зрелища. Мира потянула Илая ближе, её глаза загорелись любопытством.

— Пойдём посмотрим, — сказала она, ускоряя шаг.

Они протиснулись сквозь толпу и остановились у деревянной платформы, где шло соревнование едоков. Пятеро мужчин, красные от натуги, сидели за длинным столом, заваленным мисками с дымящейся кашей. Перед каждым стояла кружка браги, а зрители орали, хлопая в ладоши: «Давай, глотай! Ещё!» Один участник, с бородой в крошках, запихивал ложку за ложкой, его щёки раздувались, как у хомяка. Другой, тощий и потный, уже сдался, откинувшись на спинку стула и держась за живот. Толпа взревела от смеха, когда он махнул рукой, сдаваясь.

Мира хихикнула, прижавшись к плечу Илая.

— Смотри, тот с бородой сейчас лопнет, — шепнула она, указывая на лидера.

Илай улыбнулся, но в груди кольнуло — что-то в этом зрелище напоминало ресторан, где люди теряли себя ради пустого веселья. Он прогнал мысль и сжал её руку.

— Пойду возьму нам мороженое, — сказал он. — Ванильное, как любишь?

— Ага, — кивнула Мира, не отрывая глаз от платформы.

Илай вернулся через пару минут с двумя вафельными рожками, от которых тянулся сладкий аромат. Он протянул один Мире, и она тут же лизнула, довольно зажмурившись. Но не прошло и минуты, как она споткнулась о чей-то башмак в толпе. Рожок выскользнул из её руки и шлёпнулся на мостовую, оставив белое пятно. Мира замерла, глядя на него с такой обидой, что Илай не выдержал и рассмеялся.

— Ну вот, — пробормотала она, надув губы. — Только начала.

— Держи мой, — сказал Илай, протягивая свой рожок. — Я ещё возьму.

— Правда? — её глаза вспыхнули, и она чмокнула его в щёку, забирая мороженое. — Ты лучший.

Они отошли от платформы, пробираясь через ярмарку. Веселье было повсюду. У одного лотка жонглёр подбрасывал яблоки, но одно улетело в толпу, попав прямо в шляпу какому-то старику. Тот замахал руками, притворно ругаясь, а жонглёр поклонился, вызвав хохот. Мира ткнула Илая локтем, указывая на другую сцену: мальчишка пытался поймать мыльный пузырь, но споткнулся и плюхнулся в лужу. Его сестра, хихикая, тянула его за рукав, а пузыри всё лопались над их головами, переливаясь на солнце.

— Смотри, какие они смешные, — сказала Мира, слизывая мороженое. — Будто весь мир — их игрушка.

Илай кивнул, чувствуя, как её смех разгоняет его тревоги.

— Может, нам тоже стоит так? — подмигнул он. — Похитить пару пузырей и устроить свою ярмарку.

Она фыркнула, чуть не уронив рожок снова.

— Только если ты научишься жонглировать. А то знаю я твои таланты — всё на пол улетит.

Они смеялись, бродя между прилавков, где пахло мёдом, кожей и горячим тестом. Ярмарка была как маленький мир, полный жизни, и на миг Илай поверил, что они могут быть частью этого — просто гулять, смеяться, не думая о завтра. Но где-то в глубине он знал, что это лишь утро, а город умеет забирать больше, чем даёт.

Устав от гомона, они нашли скамейку у старого фонтана — его каменная чаша потрескалась, но вода всё ещё журчала, отражая солнце. Мира достала из кармана два пирожка, купленных у лотка с пухлой тёткой, которая клялась, что её тесто «прямо из рая». Пирожки были тёплыми, с начинкой из лука и картошки, и Илай с удовольствием откусил кусок, пока Мира устроилась рядом, поджав ноги.

— Знаешь, — начала она, глядя на фонтан, — я всё думаю про тот дом. Не здесь, может, но где-то. С садом, чтобы посадить цветы. И чтобы ты готовил свой кофе каждое утро.

Илай улыбнулся, но его взгляд стал серьёзнее.

— Я тоже об этом думаю. Но, Мира… когда Винделор проснётся, надо будет решать. Подумать об этом серьёзно.

Мира нахмурилась, отложив пирожок.

— Что тебе этот Винделор? — возмутилась она, её голос стал резче. — Он нам не нужен, чтобы строить свою жизнь, Илай.