Неслучайная ночь - Ольга Володарская

На шнурке болтался серебряный кулон. Круг, в который был заключен кентавр, натягивающий тетиву лука. Стрелец, одним словом. Зодиакальный знак. Ульяна видела точно такой же на… на…

На груди Дрозда, когда тот был жив. Помнится, подумала еще тогда, что у нее со Стрельцами, если верить гороскопу, отличное взаимопонимание, однако с единственным представителем этого знака, с кем ее столкнула судьба, она его так и не нашла. Ее муж был Стрельцом, и ничем хорошим их связь не закончились, тогда как астрология обещала полную гармонию и душевный комфорт в отношениях. Ошибалась, значит, наука звездная? Или просто Ульяне не повезло с представителем оптимально подходящего ей знака? «Пожалуй, и то и другое, – пронеслось в голове. – И вообще гороскопы – чушь!»

– Ульяна, ты где? – услышала она хриплый голос Егора.

– Тут, – ответила она, едва разлепив губы.

– Иди ко мне скорее…

Но Мичурина не могла двинуться с места. Как загипнотизированная смотрела на кулон, который видела на живом Иване и которого не оказалось на мертвом, потому что он слетел с шеи, когда Дрозд падал…

А теперь кулон в ее руках. И до того лежал в кармане ее кардигана.

Как он там оказался?

Когда?

И почему?

«Многие убийцы оставляют на память вещи своих жертв, – вспомнилось ей вдруг услышанное вчерашним вечером от Славы Кравченко. – Кто заколочки, кто амулеты или нательные крестики, кто сумочки…»

Голова закружилась. Чтобы не упасть, Ульяна схватилась за стену.

– Ты идешь? – донесся голос Баринова.

Она молчала. Ей было не до Егора.

– Что-то случилось? – послышалось совсем рядом. Баринов, не дождавшись ответной реплики, встал с кровати и вышел в прихожую. – Да на тебе лица нет! – обеспокоенно проговорил он. – Что с тобой?

Сжав медальон в кулаке, Мичурина убрала руки за спину. Ее трясло. Заметив это, Егор подхватил кардиган и накинул ей на плечи. Ульяна сразу же сунула руки в карманы и выдавила:

– Мне действительно нехорошо.

– Знобит, да? – Баринов коснулся рукой ее лба. – Температуры вроде нет, но, возможно, ты простыла. Ночью было прохладно, ветрено, вот тебя и просквозило. Пойдем в кровать, я дам тебе аспирин.

– Нет, я поеду домой.

– Не глупи, Ульяна. Куда ты… среди ночи…

– Вызови мне, пожалуйста, такси! – взмолилась она.

– Что ж, хорошо, – кивнул Егор, тоже предпочитавший болеть дома. – А пока мы ждем машину, может быть, чаю?

– Ничего не надо. Домой.

– А таблеточку? Я принесу.

Ульяна замотала головой. В ее кулаке уже имелось пять таблеток, она так их и не приняла. Собственно, валерьянка сейчас точно не поможет, тем более в таблетках. Только корвалол или валосердин. Целый пузырек!

– Машина будет через пять минут, – сообщил Егор, положив трубку.

– Хорошо. Я бы на улице подождала… Ты не против?

– Как хочешь.

– Тогда я пойду. Не провожай меня.

– Сейчас пойдешь?

– Да.

– Вот так? – Баринов окинул тело Ульяны красноречивым взглядом. – В одном кардигане и даже без трусов?

Мичурина вспыхнула. Только теперь до нее дошло, что она не одета. Как встала с кровати обнаженной, так до сих пор и осталась (если не считать накинутого на плечи кардигана). И не стеснялась своей наготы, что характерно. Не до комплексов ей сейчас было… Совсем не до них!

Запахнувшись в кардиган, Ульяна поспешила в комнату, чтобы одеться.

– Твои вещи не там, – бросил ей вдогонку Егор.

– А где? – спросила, обернувшись.

Он молча указал на стул, стоящий в уголке прихожей. На его спинке висело платье, а белье было аккуратно сложено на сиденье. Егор, когда пошел готовить еду, подобрал и то и другое с пола.

Ульяна схватила свои вещи и скрылась в ванной. Но оделась не сразу. Сначала умылась ледяной водой и швырнула в мусорное ведро таблетки. Нужно мощное успокоительное. И анальгетик тоже: боль в голове разрасталась, усиливалась. Только пять минут назад ныла лишь растреклятая шишка да чуть покалывало в левом виске, а сейчас уже раздирало всю лобную зону и тянуло затылок.

– Такси приехало! – услышала Ульяна из-за двери.

– Отлично. Я уже готова.

Наскоро одевшись, она вышла в прихожую.

– Пойдем, провожу, – сказал Егор, успевший натянуть спортивные штаны и сунуть ноги в тапки.

– Не беспокойся, я могу и одна спуститься…

– Что ты за упрямица, Мичурина? Я же сказал, доведу до машины. Это мой джентльменский долг. – И, открыв дверь, бросил: – Иди! Я следом.

Ульяна не возражала. Послушно вышла в подъезд, позволила довести себя до машины, заплатить таксисту за проезд и поцеловать на прощание.

– Я позвоню тебе завтра, хорошо? – сказал Егор, оторвав губы от ее щеки.

– Да, конечно, – кивнула она, забравшись в салон.

О том, что не оставила ему номер телефона, даже не вспомнила.

Сергей долго не мог уснуть. Все ворочался и ворочался, будто он сказочная принцесса, под которой лежит горошина. Наконец принял удобное положение и задремал, но погрузиться в безмятежный сон так и не получилось. Он постоянно пробуждался – то от собственного храпа, то от завывания ветра, то от того, что закинутые за голову руки затекли или резинка трусов врезалась в ягодицу. Когда последнее стало особенно его беспокоить, Ветер стянул с себя плавки и швырнул их на пол. Сразу стало комфортнее, но сон так и не шел. А все из-за мыслей, тут же вползавших в мозг! Они мешали погрузиться в то безмятежное состояние, которое предшествует сну.

Ветер планировал в эти выходные открыть станцию, но его так замучили своими визитами менты, что он решил отсрочить еще на неделю. Такое известие, естественно, никого из членов клуба не порадовало, но куда деваться? Сергею даже подготовить базу некогда было. Только соберется, а тут звонок: ждите, едем. Сначала за машиной Дрозда прибыли, чтобы ее отогнать. Потом для осмотра дома (но не для обыска – на это ордера не было). Затем просто для беседы…

Да еще непрерывные боли в паху! Он из-за них почти не спал и катался на борде без привычного кайфа. Конечно, какой может быть кайф, если тело раздирает боль?

«Я скоро умру, – обреченно думал Ветер. – Совершенно точно. У меня такие предчувствия, а они меня не обманывают. Но как жаль, черт возьми! Хоть бы на пару лет попозже. Я успел бы подготовить ребят, что начнут у меня этим летом заниматься…»

Думая о подростках, Сергей имел в виду троих «неблагополучных» парней, которых взялся обучать кайтингу. Мальчишкам было по шестнадцать, а они уже успели побывать в колонии для трудновоспитуемых. Ветер и сам рос отнюдь не примерным – и дрался, и воровал даже, и на учете в детской комнате милиции состоял, а потому знал, каково это, когда тебя воспринимают словно какого-то отморозка. Хочется не доказывать всем, что ты не такой, а делать еще больше пакостей. Типа, нате, получите, гады, за то, что меня не любите!