Обжигающий след. Потерянные - Анна Невер

– Мне у вас еще учиться и учиться.

Агата Федоровна действительно предпочитала чай другим напиткам. В ее изящном березовом буфете за цветными стеклянными дверцами ютилось полсотни коробочек и мешочков: панокийский белый, шуйский черный, чиванский зеленый, разнотравье на любой вкус. А посредине сего многообразия на самом почетном месте – шестиугольная жестяная коробка, на которой изображена пара шуйцев с кувшинками в руках, которые они пригубили, вкушая цветочный нектар. Что в ней, девушка не решилась спросить.

Тиса грела ладони о фарфоровую чашечку с чабрецовым чаем, вдыхала аромат и довольно щурилась. Вэйна милостиво разрешила ей сварить на аптечной кухне зелье от глухоты для Тараса, да еще настаивала на том, чтобы она взяла с сушильни необходимые травы бесплатно. Помощница отказывалась. Пришли к тому, что возьмет, но при удобном случае купит на базаре и вернет долг.

На столике рядом с диваном лежала газета. Не «Областной вестник» и не «Оранские ведомости», а «Вэйновский глас» с изображением великолепного синего единорога на первой странице. Поерзав на стуле, Тиса все же не утерпела и попросила взглянуть.

– Нравятся древние? Да-а, хороши, – колдунья отпила из чашечки белый панокийский чай и подперла рукой подбородок, скосив глаза на газету в руках помощницы, – живые доказательства былого великолепия. Люди себе льстят, предпочитая думать, что Единый создал их сразу после Сотворения. Давно известно, что Хорн на протяжении множества веков сперва принадлежал древним. Синие же – самые премудрые пташки. Хорошо, что не тщеславные, иначе были бы мы рабами крылатых.

– Он удивительный, – прошептала Тиса, рассматривая змея. Чешуя синего цвета переливалась, как зеркальная мозаика. Длинная шея, не такая изящная, как у белого императорского, и не такая мощная, как у рогача, а самая золотая серединка. Изящный белый рог на лбу. Глаза с вертикальным зрачком словно наблюдают за тобой сквозь легкий прищур. Ух! Ниже в колонке писалось, что представители Бирюзового края собираются в новом году посетить столицу нашей империи. А тот, что изображен на картинке, Эхоленавиц Май-хо-Тан, будет возглавлять посольскую миссию. Цель прибытия – агатит.

– Что это?

– Кварц для накладов, – ответила вэйна, подцепив пальцем маковую баранку. – В твоих часиках есть такой. Если заглянешь под крышку, сможешь увидеть. Этот камешек на большом счету у нашего рода. Есть баснословно дорогие экземпляры.

Тиса кивнула и пролистала газету до конца. Зачем? Что она надеялась увидеть в ней, в тех незнакомых лицах колдунов и колдуний? На последней странице ослепительно красивая вэйна стояла в начале колоннады императорского дворца, вытянув руку в приглашающем жесте. Ниже алела надпись: «Ежегодный Воскресенский бал вновь соберет под куполом дворца весь цвет и славу крассбургского общества».

Тиса отложила газету.

– Снадобье для улыбок, – заметив, что помощница погрустнела, вспомнила вэйна. – Вот что еще надо обязательно успеть приготовить.

– А как оно делается? – Интерес вывел девушку из размышлений.

Колдунья опустила чашку на блюдце и подмигнула.

– Пойдем покажу, ласточка. Накладом усилю его свойства уже завтра. Хотя «забавник» и без того вполне способен поднять настроение. Запомни, используются только соцветия…

* * *

Тиса вернулась во флигель продрогшая. С твердым решением завтра же прикупить себе новый шарф. Накормила сизарей и поела сама. Листок с домашним заданием от Клима лежал на столике и своим осиротевшим видом давил на совесть. Раскрыв брошюру по шуйским мечтаниям, девушка помучила виски надавливанием на Нцы-Ду. Только бы верно точки определила. Полчаса в своих мечтаниях сияла солнышком, наконец представила Строчку. Дар в начале поиска скуксился, словно любителю мяса подсунули кутью вместо жаркого, но потом проглотил, что давали. Туман вынес ее в гостиную Увлеченного клуба.

Первым она увидела заведующего школой одаренных. Старичок мерил комнату вдоль и поперек мелкими шагами, сцепив руки за спиной. И Строчка вертел головой туда-обратно, наблюдая за ним.

– Почтмейстер сказал, что завтра прошение покинет город, – пролепетал одаренный писарь.

– Вряд ли второе письмо что-то нам даст, – хмыкнул шуец. – Я даже уверен, что ничего не даст. Кукиш! Эти твердолобые мордоклювы, изнань их возьми, желают-с полных гарантий. Тьфу! Им, видите ли, не хватает обоснований продлевать субсидию-с.

Бедняга Мо Ши так метался, что Тисе старика даже жалко стало. Ложкин же, что тоже был здесь, недвижимо стоял у окна. Лицо хмурое. Зеленые глаза темны, будто угли потушили. Это показалось Тисе ужасно несправедливым. Такие глаза обязаны гореть, как прежде. Неиссякаемым жадным огнем искателя, стремящегося к великой цели.

– Ничего, Климентий, – потряс маленьким кулачком шуец. Косица его парика согласно закивала, – мы найдем тех, кого наше предложение заинтересует больше, чем этих министерских чистоплюев. Они еще увидят наши имена в энциклопедии времен. Школа прославится! А белогородский индюк мне еще в ножки кланяться будет!

На «индюке» дар крутанул руль, и сознание видящей пронеслось сквозь облака тумана, чтобы через миг выплыть в кабинете главвэя. Глоток горячего терпкого кофе обжег горло. В воздухе витали табачный дымок и запахи кожаной обивки и чернил. Ну почему она опять здесь, рядом с ним, в нем, ведь на этот раз о вэйне и не думала?!

Мужские пальцы отбивали ритм по конверту. А что за адрес, позвольте узнать? Ну конечно. Очередное письмо сиятельному дядюшке, князю Проклию Глебовичу Невзорову, с которым не имеем ничего общего.

Но стоило колдуну вынуть из-за пазухи шелковую полоску, как скепсис поубавился. Демьян неторопливо перебирал ленту в руках. Серебристо-васильковая змейка уверенно скользила меж его пальцев. Ласкалась к ладони, переливалась в свете мошкарной лампы. Вэйн то ли завороженно, то ли задумчиво наблюдал за ее игрой. Погладил шелк большим пальцем, затем поднес ленту к лицу и надолго припал к ней губами.

Тиса выпала в явь с колотящимся сердцем. Провела рукой по лицу, усмиряя дыхание. Ее лента, она все еще у Демьяна. И это ласковое обращение. Что оно значит? Имеет ли какое-то для него значение? Или вэйну просто думается лучше, когда руки заняты, а чья лента, ему безразлично?

Одно плохо. То, что ее сердце по-прежнему предательски реагирует на подобные сцены. Потянулась к трактату за помощью. «Обличение лжи и возвеличивание истины есть верный путь к благородству души…» Читать, просто читать, и никаких лишних мыслей.

* * *

С рассветом в гости заглянула Алевтина с корзиной пирогов.

– Вот, иду к Отрубиным. – Хозяйка мялась на пороге, теребя ворот тулупа. – Дай-ка, думаю, кулечек постоялице занесу.

Тиса поблагодарила, приняв подарок, и пригласила в дом вместе выпить молока с пирогами. На что Алевтина с радостью согласилась.